..Медичичитает
стихи о юноше,которыйбылрожденнекрасивым,полуглухим,сослабым
зрением; в смачных выражениях, угодных нраву простолюдинов; он читает, как
этот юношазамахнулсянаизначалиеприроды,сталтерзатьсвоетело
гимнастическимиупражнениямиисделался,наконец,лучшимнаездником
Флоренции,непревзойденнымохотником,гимнастомитанцором...Медичи
кончает читать, рассмеявшись чему-то своему, оглядывает лицаприглашенных
поэтов и художников, но внезапно странная гримаса гневаперекашиваетего
угреватое лицо с подслеповатыми, гноящимися глазами, он взмахивает руками,
словно бы ловя воздух, которого ему не хватает, валится головойнастол,
разбив висок о золотой кубок с вином, стоявший перед ним...
-Кубокбылсеребряным,-шепнулРоумэнФрэнкуСинатре;тот
внимательно его оглядел, кивнув: "Да, да, верно, серебряным,сэтрусской
чеканкой"; он плохо знает Медичи,отметилРоумэн,ноотменносочиняет
человека, значит, настоящий художник, кубок-то действительно был золотым.
Толпа жарко о б н я л а Гриссара; как и всякий артист, он ощущал тех,
кто внимал ему; искусство - это пророчество, только выражается чувством, а
не логикой, или - точнее - чувственной логикой.
- Когда Медичи подняли, - продолжал между темГриссар,-осторожно
перенесливопочивальню,он,ощущаявгрудип е к л о,прошептал:
"Приведите ко мне Савонаролу".И монах пришелкумирающему:поэт-тиран
решил исповедаться у Савонаролы, который всем своим духом непринималту
культуру, которой так поклонялся Лоренцо Медичи...Тогда-то наэкранеи
возникает первый раз скорбное лицо матери-дочери-любимой -всепонимающее,
трагичное, бессловесное, вобравшее в себя знание и боль веков...Асразу
же после этого видения, которое пройдет через весь фильм, -статика,еще
более подчеркивающая динамизм действия, - я покажу, какмолнияразбивает
фонарь на куполе Бруннелеско и камнипадаютрядомсвходомводворец
Медичи - а это страшное предзнаменование грядущей беды; и мудрый циник,а
потому - провидец, доктор П.Леони из Сполето, поняв, чточасымецената
Медичи сочтены, бросается в колодец и тонет, предпочитаясмертьжизнив
вате, то есть в холодной и безвоздушной тишине, которая обычно следуетза
годами взлета культуры и мысли...Медичи знал, что Савонарола проповедует
в монастыре против него, против егов о л ь н о с т е й, против того, что
он любит жену друга, изменяя ей с тою,скемегоосвятилибраком,он
понимал, что монаху противны егопиршествасфилософами,подвергавшими
осмеянию не папство, -Савонаролаисамегопрезирал,-нодогматы
религии, он отдавал себе отчет, как ненавистно фанату веры его дружество с
художниками, рисующими обнаженную натуру, - ачтоможетбытьгреховнее
т е л а?!
"За что ты зовешь людей к бунту против меня? -прошепталМедичи.-
Чем я прогневил тебя?"
"Любимыйбрат,ямолюубогавыздоровлениятебе,-ответил
Савонарола, - однако оно не настанет, если тынеотречешьсяотбуйства
плоти и веселья, отразвратныхмаскарадовигромкойвсепозволенности,
ощущаемой твоимипьянымипоэтами.