– Ой, можешь верить или не верить, а я пойду на кухню. Там Ольга и коньяк, – и, чуть помедлив, добавила, – или уже только Ольга, если она конечно, не успела весь выдуть, хотя грохота падающего тела я не слышала. А ты, Бармоша?
Бармалей всем своим видом показал, что на подхалимаж такого низкого качества он не купится, и гордо отвернулся к спинке дивана, хотя уши в напряжении почти сошлись на затылке.
Монодиалог был прерван звонком в дверь. Бармалей вздрогнул, но с места не сдвинулся, всем своим видом показывая, что это не дом, а проходной двор, – это во-первых, а во-вторых он все равно не уступит свое место под солнцем, то есть на диване.
Варвара судорожно стала натягивать на себя бриджи.
– Оль! Открой дверь!
– Это, что уже за тобой?! – Ольга осторожно двигалась по коридору, стараясь не растянуться на скользком ламинате. Услышанные новости и внеочередной бокал коньяка, выпитый без хозяйки квартиры, да еще и на голодный желудок (завтрак был очень давно, если конечно он вообще был, этого вспомнить она не могла и абсолютно не заморачивалась на эту тему), сделал свое дело, почти полностью нарушив ее чувство равновесия. Распахнув входную дверь, она мгновенно протрезвела. На лестничной площадке стояло несколько мужчин явно кавказской национальности.
– Варя, здесь какие-то грузины! – в Ольгином голосе прозвучала нотка паники.
– Мы чеченцы, – чуть посуровев, ответил один из них, стоящий чуть впереди остальных и явный лидер в этой тройке. От такой поправки Ольга попыталась незаметно сползти по стене на пол, но тут же была подхвачена и водружена на кухню на свое место.
– Меня зовут Ибрагим, – представился мужчина лет сорока, продолжая разговор, начатый в коридоре. Он говорил на чистом, пожалуй, слишком чистом русском языке, тщательно выговаривая слова и правильно выстраивая предложения.
– Ольга, – стараясь сдержать накатившую икоту, произнесла Оля и тут же уточнила: – Ольга Викторовна, подруга Варвары Семеновны и тоже врач.
– Приятно познакомиться, – продолжил Ибрагим, –судя по вашему состоянию, вы в курсе происходящих событий.
Ольга икнула: и даже не покраснела, на данный момент ей было не до хороших манер, ей было жутко страшно.
– Да, Ибрагим, она в курсе, – Варвара зашла на кухню и слышала окончание фразы.
Кухня была неприлично маленьких размеров. Чтобы все пришедшие одновременно могли в ней находиться, все, кроме Ольги (она сидела, всем своим видом показывая, что ни за какие сокровища мира не уступит свою табуретку), были вынуждены стоять и никто из присутствующих не обращал на это внимание. При появлении Варвары джигиты молча расступились. На их лицах было написано такое уважение, что она испытала чувство неловкости.
– Я точно убила его? – вопрос был мучительный, болезненный, страшный, но Варвара ни секунды не сомневалась, что ответ будет еще чудовищнее, – вы вызвали полицию?
– Мы не вызвали полицию, – не дрогнувшим голосом ответил Ибрагим, его лицо при этом оставалось совершенно спокойным, как будто он говорил об обыденных, не заслуживающих серьезного внимания вещах, – и ты, сестра, действительно убила его. Он заслужил более страшной смерти, и ему с тобой просто повезло.
Монолог был прерван громким иком Ольги, и ей тут же протянули полный бокал коньяка. Она выпила его одним залпом, даже не поморщившись (со стороны это выглядело так, будто пить коньяк в таких дозах для нее обыденное дело) и потянулась за бутербродом.
– Такой благородный напиток не закусывают «Докторской» колбасой, – не меняя тона и не показав признаков даже малейшего удивления, продолжил Ибрагим.
– Да, но это лучше, чем кошачий корм, – как-то печально произнесла Ольга, – а у Вари больше ничего съестного дома нет. Правда, вот еще сыр, но он какой-то совсем несъедобный.
– Мы видели, что у нее в сумках, – Ибрагим кивнул своим «братьям», – и мы взяли на себя смелость кое-что добавить к вашему столу. – Пока его соотечественники опустошали принесенные пакеты, Ибрагим продолжал: – В подвале уже все убрали, тело сейчас везут за город, где его и найдет полиция, а может, и не найдет. Смотря как искать будут и будут ли искать вообще. Мы сейчас уйдем и не будем вас беспокоить. Я оставлю тебе, сестра, свою визитку, чтобы ни случилось в твоей жизни, нет такой проблемы, которую мы не решим для тебя. Ты очень сильная женщина, но больше, пожалуйста, никому ничего не рассказывай. Варвара, как завороженная кивнула головой. Ольга в этот момент очень напоминала пьяненького Петруху из фильма «Белое солнце пустыни», слегка покачивалась и умиротворенно улыбалась.
– Это я вовремя зашла, – вдруг изрекла она, глядя на увеличивающуюся на столе гору деликатесов. – Пир Лукулла.
Они ушли из квартиры так же тихо, как и вошли в нее. Ольга, на удивление стремительно оказавшись у входной двери, быстро закрыла ее на все замки и даже цепочку накинула, ровным шагом вернулась на кухню.
– Там, в коридоре, еще огромное ведро с розами стоит.
Варвара снова кивнула головой.
– Я жутко хочу есть, я просто очень хочу есть.
– Сначала давай еще по глоточку, – предложила Ольга, одновременно наполняя бокалы, – а то меня совсем не берет. И почему ты им не сказала, что главный тебя выживает из клиники? Надо ковать железо, пока оно горячо.
– Оль, ты что, хочешь, чтобы нашего главного врача нашли рядом с этим педофилом? Я, конечно, кровожадна, но в разумных пределах. И еще мне почему-то кажется, что педофила, или то, что там от него осталось, никто и никогда не найдет.
– Извини, не подумала, что здесь вопросы решаются так радикально, – уже с полным ртом пропыхтела Ольга и потянулась за новой порцией копченого мяса. – Копченое мясо лучше, конечно под водочку, но у нас не Версаль, и всяко лучше, чем «Докторская». О, а здесь в термопакете что-то горячее… Шашлык!!! Это просто вау!!! Сейчас, как верблюд наемся на две недели вперед. Слушай, подруга, а ты чего не ешь? Ты же говорила, что голодная…
– Не могу, – Варвара сглотнула подступившую тошноту, – даже смотреть на еду не могу. Все вдруг перед глазами всплыло… Господи, как люди могут убивать друг друга… Самой жить не хочется!
– Это был не человек, даже не животное. И хватит заниматься черт-те чем. Этот гад получил по заслугам. Ты меня извини, Варь, ужасно, когда у тебя пациент на столе погибает и ты ничего не можешь сделать. Хотя ты прекрасно знаешь, что ты не Господь Бог и даже не его правая рука. И потом, вспомни о той девчушке, что она пережила и что ей еще предстояло бы пережить, если бы ты не подоспела. Кстати, моей Машке уже двенадцать, так моя мама до сих пор ее провожает и встречает из школы. Поэтому хватит из меня выжимать слезу, а давай еще по глоточку и перекуси.
– По глоточку, – с сарказмом произнесла Варвара, –почти бутылку коньяка выпили и ни в одном глазу. А как Машундиль? Как мама?
– Машка молодец, учится хорошо, мама, по возможности, держится, – Ольга повела плечом, – но ты же сама понимаешь, возраст.
Варвара согласно кивнула.
– А насчет того, что мы с тобой трезвые, так адреналин все перебивает, – со знанием дела продолжала Ольга, при этом не переставая жевать, – но алкоголь еще свое возьмет. И пока он не взял, давай все это съедобное богатство запихнем в холодильник и я, пока еще вменяемая, вызову себе такси. А завтра…
– Завтра, рано утром, я еду на дачу, – как-то незаметно набивая какой-то вкуснятиной себе рот, прошамкала Варвара. – Тете Зине надо лекарства отвезти. Поэтому весь этот продуктовый набор мы не будем складывать в холодильник, а ты его возьмешь для Маши с мамой.
– Только половину, – согласно кивнула Ольга, – а насчет дачи – это отличная мысль. А я тебе, пожалуй, выпишу больничный, чтобы ты чуть передохнула от своих приключений и приняла хоть относительно человеческий вид. Давай свой паспорт, и пока я буду оформлять тебе активный вызов с высокой температурой, ты мне расскажешь, откуда здесь взялись эти чеченцы.