Я прошел к столу, на котором возвышались две кастрюли, на зеленом подносе выстроились стаканы с компотом, а рядом – тарелки с погнутыми вилками. Открыв крышку, удивился, сколько там еды! Натуральной, как у деда. Жуй, не хочу. Обычно, я не очень-то наедался. Пожалуй, сегодня это можно поправить. Я взял две глубокие тарелки и наполнил их до краев.
– Не лопнешь? – ухмыльнулся Стас, когда я направился к столу.
– Посмотрим, – ответил я, ставя тарелки и отправляясь обратно за компотом и хлебом.
Кажется, сегодня из столовой не уйду до вечера. Какая тишина! Сколько еды! Я был почти что счастлив.
Только сейчас осознал, что все это время запихивал пищу, как топливо, в толпе себе подобных, – так же торопливо и равнодушно, подчиняясь общему ритму.
Сегодня был день остановки. Мне казалось, будто я очутился на кухне ресторана, в котором неожиданно никого не осталось.
Вскоре в столовке действительно никого не осталось, и я, уже порядком разомлевший, пытался запихнуть в себя еще чуть-чуть, чтобы не терзали потом воспоминания об оставленной еде.
Если бы не появилась дежурная и не унесла кастрюли, я бы не смог их покинуть.
Я так объелся, что еле вылез из-за стола. Передвигаться было сложно, дико хотелось спать. Я доплелся до своего этажа и проспал до вечера.
Не знаю, что делали остальные, – во дворе было тихо, по коридорам никто не бегал. В спальне девятиклассников я находился один.
Спальни мальчиков располагались на четвертом этаже, а девочек на втором. Всего по четыре комнаты в каждом крыле: в одном – с пятого по восьмой, в другом – с девятого по одиннадцатый. Но нас было так мало, нас – старшеклассников. Десять человек (мальчиков) в девятом, шесть – в десятом и пятеро – в одиннадцатом. Четвертая пустующая комната использовалась, как самодельная гостиная. Я знал, что там тусовались вечерами, но ни разу не заглядывал. Да и зачем? Мне не нужна толпа.
Сейчас никого не было, и я решил зайти.
Гостиная. Забавно. Ребята притащили несколько кроватей и устроили из них подобие диванов. Еще здесь была школьная парта и две тумбочки. В одной я нашел маленький складной телевизор. Странно. Разумнее было бы хранить его при себе. Почему здесь? Тем более все уехали…
Я достал это сокровище и водрузил его на почётное место. Экран светился, ругался, стрелял, – а я наслаждался. Мне было все равно, что показывают, я просто переключал программы и смотрел на людей. Каких-то далеких даже людей.
Ужин я чуть не пропустил. Впрочем, не особо и хотелось, да и то отвратительное, по сравнению с обедом, месиво – с большим трудом походило на еду. Терпеть не могу капусту в тушеном виде. Осталось только порадоваться, что так оторвался на обеде.
Я выпил чаю, прихватил с собой несколько кусков хлеба и хотел уже отправиться и дальше смотреть телек, как неожиданно на моем пути нарисовалась крупная девица.
– Ты откуда? – спросила она, вытянув руку и упершись ею в дверной косяк. Словно шлагбаум перегородил мне дорогу.
– В смысле? – не понял я.
– Класс какой, доходяга? – устало выдохнула она.
Нежности я от нее не ожидал, но и грубости тоже.
– Первый, – сказал я, в упор глядя в ее круглые пустые глаза. Как незажженные фары, без внутренней подсветки, не имеющие ни цвета, ни выражения.
Круглые глаза скосились в легком недоумении, но свет не зажегся.
– А если по-нормальному? – один глаз как-то особенно угрожающе уставился на меня.
– А тебе зачем? Список составляешь?
– Ой, все. Катись.
Шлагбаум опустился – путь был свободен.
– Это она так интерес проявляет, к новеньким, – захохотал Стас.
– Так я же… доходяга.
– А ей и такой сойдет, правда, Мань?
– Да пошёл ты, – бросила Маня Стасу, развернулась и, важно раскачиваясь, вырулила на середину коридора.
Я решил, что пускай «этот грузовик» проедет, прежде чем двинусь следом.
В столовой остались Стас и ещё один парень, по всей видимости, из его класса, – они сидели вместе и о чем-то переговаривались, – и две девочки в дальнем углу. Я подошел к столику Стаса.
– Что будете делать? – как можно равнодушнее спросил я.
Стас ухмыльнулся и перевел взгляд на приятеля. Тот даже не посмотрел в мою сторону.
– Мы… ещё не знаем. А что?
– Да так, – я подумал, стоит ли делать это предложение, но, с другой стороны, тогда и не надо было начинать. – Можно телек посмотреть.
Я отметил взгляд исподлобья соседа Стаса, и заинтересованный самого Стаса.
– Где? – отрывисто спросил он.
– Есть место.
– Хорошо. А когда? – Стасу не терпелось, это было заметно.
– Да хоть сейчас.
Стас весь подобрался от такой идеи, было видно, что он уже готов сорваться с места. Но его приятель смотрел на меня недоверчиво и как будто иронично. Мне стало неприятно. В его глазах читалось – подлизывается, болван. Доходягой обозвали, теперь товарищей ищет. Он бы на моем месте, конечно, поступил по-другому. Сказал бы что-нибудь, этакое. А может, и нет.
– Я с девчонками не связываюсь, – на всякий случай добавил я для него и встал. – Приходите, если надумаете.
Выйдя из столовой, я дал себе зарок больше ни к кому не подходить и в компанию не набиваться, даже если мне станет совсем скучно и одиноко. Жил же я без них. Просто раньше все время кто-то дергал: то мама со своими делами, то одноклассники – передай то, а у тебя есть это. Сейчас я чувствовал, что никому, абсолютно никому не нужен. Что ты есть, что тебя нет, всем абсолютно фиолетово.
Мне было даже немного неловко перед Стасом, что я не принял тогда его дружеского предупреждения. Может быть, поэтому он сейчас так отстранен, и мне теперь хотелось как-то загладить свою оплошность. Но если это похоже на либезение, то больше я к нему не подойду. Я сделал шаг. Теперь очередь за ним.
Они пришли через полчаса. Мы просто смотрели телек и ни о чем не говорили. Посмотрели – разошлись.
Среди ночи я проснулся от жуткого воя сирены. Звук как будто резал стены и кромсал воздух, сотрясая здание. Может, землетрясение?
Подбежав к окну, я ничего не увидел, кроме фонаря у забора, раскачивающегося как всегда от порывов ветра. Я быстро оделся и выбежал в коридор. Темное небо вдалеке рассекали лучи света, мечущиеся во все стороны, а звук сирены уже звучал с надрывом, как будто захлебываясь от собственного воя.
В коридоре появлялись остальные ребята. Через некоторое время к нам поднялись и девчонки.
– Что это? – нервно спросил кто-то из девочек.
Мы, молча, пожали плечами и снова прилипли к окну. Странное дело, у меня было ощущение, что мы в здании совершенно одни. Ни сторожа, ни охранника не видно, да вообще никого! Дежурная из столовой ушла – я это видел. Но должен же был кто-то за нами присматривать?! Или как? Я хотел спросить, но не решался, чтобы меня не сочли еще вдобавок трусом.
И тут Стас вдруг развернулся и как-то даже присел.
– Я знаю, что это. Там где-то по дороге старая зона. Ее давно должны были закрыть. Если так орет сирена, то это уголовники сбежали.
Девочка, которая плакала сегодня, вскрикнула и закрыла рот ладонями.
– Да, ладно. Не заливай, – покосившись на нее, пробубнил молчаливый и хмурый его приятель.
– Точно говорю. Они далеко, там пустырь. Мы в прошлом году как-то наткнулись. Только почему так слышно, это же километров десять, не меньше.
– А где наш сторож? – подал голос кто-то сзади.
– Может, дрыхнет, а может, сам в конуру забился.
Не знаю, сколько времени мы так стояли, сколько звучала оглушительная сирена, и почему, если верить Стасу, её было так слышно, если зона далеко. Уже позже я узнал, что это сработала сигнализация перед выходом из города на чипы, вшитые в их одежду. Если бы они знали, то сбросили ее задолго до пересечения. Но все равно, прекрасный Пейск имеет три колонии, и одна из них вообще находится в черте города.
Только в тот момент наш забор закачался под тяжестью переваливающихся над ним теней, и мы присели на пол. Луч света еще шарил во все стороны.