Он обладал сложением Геркулеса и отвратительной
наружностью. Косые глаза глубоко сидели под маленьким, выпуклым
лбом. Рыжие волосы и рыжая всклокоченная борода, жесткая, как
конский волос, придавали ему дикий и звериный облик. В своих
широких челюстях, с длинными, острыми зубами, похожими на клыки,
он держал громадный кусок сырого мяса фунтов в десять или
двенадцать, находя более удобным нести свою ношу так, чтобы руки
nqr`b`khq| свободными и чтобы он мог влезать с их помощью на
лестницу, которая качалась под его тяжестью.
Когда огромное, массивное тело великана поднялось по
лестнице, по его бычьей шее, по ширине спины и плеч, по величине
рук и ног можно было ясно судить, что ему нипочем борьба один на
один с медведем. На нем были старые синие панталоны с красными
полосками и нечто вроде казакина или скорее плотная кожаная
кираса, кое-где поцарапанная острыми когтями животных.
Взойдя на чердак Голиаф разжал клыки и уронил на пол мясо,
после чего с видимым удовольствием облизал усы. Этот человек,
похожий на зверя, начал свою карьеру, — как и многие другие
скоморохи, с того, что пожирал на ярмарках сырое мясо за
вознаграждение публики. Затем, привыкнув к дикой пище и сочетая
вкусовое удовольствие с выгодой, он стал открывать выступления
Морока тем, что съедал на потеху толпе несколько фунтов сырого
мяса.
— Вот мясо для Каина и Иуды; моя порция и порция Смерти
внизу, — сказал Голиаф. — Где нож? я разделю им пополам… и
человеку, и зверю… без всякого предпочтения… На каждую глотку свой
кусок…
И, засучив рукав куртки, причем обнаружилась громадная
волосатая рука с жилами чуть ли не в палец, он снова спросил, ища
глазами оружие:
— Да где же нож, хозяин?
Не отвечая на этот вопрос, Предсказатель спросил своего
помощника:
— Ты был внизу, когда подъехали новые постояльцы?
— Да, хозяин, я шел от мясника.
— Что это за люди?
— Две девчонки на белой лошади да какой-то старикашка с
седыми усами… Однако где же нож? Звери проголодались… да и я
также… где нож?
— А ты не знаешь, где их поместили, этих приезжих?
— Хозяин увел их в глубину двора.
— В то помещение, которое выходит к полю?
— Да, да, хозяин… да где же…
Взрыв страшного рева потряс стены чердака и прервал Голиафа.
— Слышите? — воскликнул он. — Я вам говорил, что голод привел
зверей в ярость. Я сам, кабы умел реветь, заревел бы не хуже их…
Сроду не видел Иуды и Каина в таком состоянии, как сегодня; они
так прыгают в клетке, что разломать её могут… а Смерть… у неё
глаза прямо горят… точно две свечки… бедняжка Смерть!
Морок продолжал, не обращая внимания на слова Голиафа:
— Значит, девушек поместили в том строении, которое стоит в
глубине двора?
— Ну да, да! Ножик-то давайте, черт побери, ножик! С отъездом
Карла я должен со всем один управляться, а из-за этого наш ужин и
так запаздывает…
— А старик остался с девушками? — спросил Морок.
Голиаф, не понимая, почему хозяин не обращал внимания на его
настояния относительно ужина зверей, с возрастающим изумлением
глядел на него.