— Напомним ему о смерти отца.
— Об истреблении его племени!
— О его заточении!
— Пусть только гнев овладеет им! Тогда он наш!
В этот момент негр, погруженный до той поры в задумчивость,
вдруг сказал:
— А что, братья, если контрабандист нас обманул?
— Он! — почти с негодованием воскликнул индус. — Он нас
привез на своем судне, помог бежать, он обещал отвезти нас в
Бомбей, где мы найдем корабли, чтобы уехать в Америку, Европу и
Африку.
— И какой ему интерес нас обманывать? — в свою очередь,
заметил Феринджи. — Он знает, что в таком случае ему не избежать
мести сынов Бохвани!
— Верно, — сказал негр, — он обещал привести сюда Джальму,
заманив его хитростью. А раз он придет сюда, то должен сделаться
нашим… или…
— Он же дал нам совет: «Пошлите малайца к Джальме… пусть он
заберется к нему во время сна и, вместо того чтобы убить, пусть он
начертит у него на руке имя Бохвани. Лучшего доказательства силы,
ловкости и решимости наших братьев Джальме не надо… он поймет, на
что мы способны… чего можно ждать и чего нужно опасаться со
стороны таких людей… Из удивления… или из страха, но он сделается
нашим!
— Ну, а если он откажется быть с нами, несмотря на то, что у
него есть причины ненавидеть людей?
— Тогда… Бохвани решит его судьбу, — мрачно заметил Феринджи.
— У меня уже готов план…
— Удалось ли только малайцу воспользоваться сном Джальмы? —
сказал негр.
— Я не знаю никого ловчее, проворнее и смелее малайца, —
ответил Феринджи. — У него хватило дерзкой отваги войти в логовище
черной пантеры в то время, как она кормила своего детеныша! Он
убил мать, а маленькую пантеру продал потом капитану европейского
судна.
— Малайцу удалось это! — воскликнул индус, прислушиваясь к
странному крику, внезапно раздавшемуся среди ночной тишины.
— Да, да, это крик коршуна, уносящего добычу, — подтвердил
негр, — этим криком наши братья дают знать, что добыча не ушла из
их рук!
Вскоре на пороге хижины появилась фигура малайца, завернутого
в пестрое покрывало.
— Ну что? — беспокойно спросил его негр. — Удалось тебе
выполнить задуманное?
— Джальма всю жизнь будет носить знак _доброго дела_, — с
гордостью отвечал малаец. — Чтобы добраться до него, я вынужден
был принести Бохвани жертву… я убил человека, ставшего мне на
дороге. Тело я спрятал в кустах около беседки. Но Джальма все-таки
носит наш знак. Магаль, контрабандист, узнал об этом, первый.
— И Джальма не проснулся? — спросил индус, пораженный
ловкостью сообщника.
— Если бы он проснулся, то я был бы трупом! — спокойно
отвечал тот. — Ты знаешь, что я должен был щадить его жизнь.
— Потому что его жизнь нам нужнее его смерти! — заметил
метис. Затем, обратись к малайцу, прибавил, — брат, ты рисковал
своей жизнью для нашего дела; ты сделал то же, что вчера делали мы
и что завтра же, быть может, мы снова будем делать… Сегодня ты
повиновался, но придет день, когда настанет твоя очередь
приказывать.