Боясь показать мне, что вот-вот расплачется, он вздохнул и отвернулся.
— Жалко конечно, но что теперь сделаешь? И потом, как знать, может там и Стива встретит, — сказал второй, желая утешить товарища.
— Да, пожалуй, ты прав… может, оно и к лучшему.
Вошел высокий тип, одетый в белоснежный халат, с двумя тонкими усиками на лице. Передние зубы его немного выпирали, а выражение лица под густыми седыми прямыми как стебли волосами, трудно было расшифровать.
— Вы можете идти, теперь я им займусь, — сухо сказал он полицейским.
— Доктор, прошу Вас, — начал было старший.
— Не волнуйтесь, ему не придется страдать.
Двое поглядели последний раз в мою сторону, попрощались с ветеринаром и вышли. Обойдя пару раз вокруг кушетки, доктор замер и долго меня разглядывал, подперев кулаком подбородок и покусывая костяшки пальцев.
— Да, жаль… Очень жаль, — размышлял он вслух.
«Сделай свою работу быстро, пожалуйста», — подумал я, но доктор продолжал озадаченно меня изучать.
— Давай посмотрим на твою татуировку, – сказал он вполголоса, почти доверительным тоном, приподнимая моё бедро.
«Нет никаких татуировок! Я пирсинг хотел, но Стив не разрешил! Давай, гад, делай уже свой проклятый укол! Меня мой друг ждёт», — храбрился я про себя, пытаясь прогнать страх перед неминуемым концом.
Доктор открыл металлический шкафчик, стоявший в углу, и, достав какие-то инструменты, принялся меня тщательно осматривать.
— Ты и в самом деле выглядишь идеально… нет, я не могу вот так взять тебя и убить — это было бы ужасно, — сказал он через некоторое время.
Я не верил своим ушам: он что, в самом деле собирается меня помиловать? Как же мне хотелось вскочить и полизать ему лицо — жаль только, я был связан! Доктор направился к столу и набрал номер на телефоне.
— Это я. Да, знаю, давненько… вы как, собаками ещё занимаетесь? Нет, не породистый. Дворняжка но, тем не менее, красивейшая тварь…
«Ты кого тварью обозвал? Тебя не облизать, а покусать надо!»
— Тридцать пять килограмм, здоровых и мускулистых. Высокий и стройный, шерсть черно-белая с каштановыми прожилками, взгляд умный. Был полицейской собакой, но, что странно — без татуировки. Мне его притащили, чтобы усыпить… Давай как всегда, десять за килограмм… Нет, тогда я его усыпляю… Ладно, жду вечером.
Теперь я знал, что, по крайней мере, прямо сейчас моя жизнь была вне опасности. Кто-то придёт за мной уже сегодня вечером, и я исчезну, не оставив следа. Я понятия не имел, ни кто это будет, ни куда меня заберут, ни чем мне придётся заниматься в будущем. Может, я стану собакой-поводырём, может обычным бездельником, а может буду пасти овец или кур. Но это мне было уже не важно. Важно было только, что, уже посмотрев смерти в лицо, я останусь жив!
Стива, конечно, не вернуть, но теперь появилась надежда, что когда-нибудь я смогу за него отомстить. Пусть я толком не разглядел лица убийцы, но зато, я мог узнать его по голосу и знал, где его искать. Впрочем, сейчас об этом думать не хотелось. Доктор уже вводил мне мою заслуженную дозу валиума, веки мои тяжелели, а я смотрел на своего благодетеля глазами, полными благодарности.
Глава 11
В лаборатории
Благодетель чёртов, попадись он мне в лапы — порвал бы!
Очнувшись, я обнаружил себя в клетке настолько короткой, низкой и узкой, что до меня в ней, должно быть, содержали чихуахуа! Была глубокая ночь, тощие лунные блики с трудом проникали сквозь грязное окошко в крыше. В полумраке помещения я разглядел множество клеток, выстроенных рядами, а в клетках — силуэты разнообразных животных, некоторые из них настолько странные, что я не решился бы предположить, к какому виду они принадлежали. «Ну вот, — подумал я, — со сковороды да на угли».
Остаток ночи я провел глядя на луну через окошко в крыше и гадая, к какому чёрту меня теперь занесло. Однако, когда рассвело, догадаться стало совсем не трудно. Обитателями клеток оказались животные самых разных видов, но самое тревожное было то, что не было среди них ни одного в состоянии, задуманном матерью природой. У одних на головах были надеты какие-то странные шлемы, подключённые к приборам, у других — что-то вроде очков, у третьих — шерсть была подстрижена тем или иным причудливым образом. Были и такие, что носили одежду. Словом, ни один из пленников не выглядел так, как в обычной жизни. Имелись, например, кролик фосфоресцирующего зеленого цвета и черепаха без панциря. Должно быть, я оказался в одной из тех печально известных лабораторий, где проводятся секретные эксперименты.
Одуревший и удрученный, я продолжал изучать своих соседей, как вдруг услышал шорох за спиной. Обернувшись посмотреть на своего «соседа по дому», я чуть не упал со смеху: начисто выбритый шимпанзе в трусах стоял, держась руками за прутья клетки, и пристально меня рассматривал. Недовольно сморщившись, он терпеливо дожидался, пока я просмеюсь. Успокоившись, я гавкнул на него, имея в виду:
«Извини, не смог сдержаться».
«Ладно, забудь, я привык — оно со всеми так, когда меня в первый раз видят», — ответил он мне жестами, проведя рукой по себе сверху вниз и пожав плечами. Затем он протянул мне руку, я подал ему лапу в ответ.
«Очень приятно», — сказали мы друг другу, изображая поклон головой, после чего он удовлетворённо потянулся и принялся натягивать джинсовые брюки и рубашку.
— Давно ты здесь? — спросил я, опять гавкнув.
Он покрутил кистью руки, уронил её на прутья клетки и свесил голову, давая понять, что сбежать было невозможно.
Мне оставалось разочарованно вздохнуть и свернуться калачиком. Что сделал бы Стив на моём месте? Впрочем, Стив — совсем другое дело. Он ведь человек, и притом умный, а самое главное — с руками. А что мог я, имея всего лишь собачьи лапы? И я смирился. Так прошли несколько недель ада, в течение которых я наблюдал и, к сожалению, претерпел все виды насилия и оскорблений. «Во имя науки», — говорили наши мучители.
Глава 12
План
Подпольная лаборатория, пленником которой я оказался, занималась разработкой продуктов для домашних питомцев, прежде всего косметических средств, предназначенных для улучшения внешнего вида.
Как и остальные вынужденные обитатели, я служил здесь подопытным кроликом: на мне испытывались зубные пасты на травах, косметика, лак для когтей, одежда и бог ведает, что ещё. Однажды меня опустили ниже кролика, полностью обесцветив и выкрасив в полоску цвета «ночная синева». Ещё у меня постоянно были накрашены ресницы!
Жертва тотальной эпиляции шимпанзе был вечно розовым как новорожденный человеческий детеныш. Черепаха обзавелась панцирем из сверхлёгкого углеволокна, с покрытием под золото. Теперь она летала ракетой, но никто уже не взялся бы определить её возраст по ромбикам на спине. Кроме того, ей сделали лифтинг: уродливые морщины на её шее расправились, а глаза сделались большими и круглыми как у совы: любой, кто смотрел на неё слишком долго, рисковал попасть под действие гипноза.
Впрочем, был среди нас и тот, кто эти усовершенствования обожал — «самец» питбуля с двусмысленным именем гордо демонстрировал свои новые причёски и что-то вроде перманентной губной помады, которой его регулярно подкрашивали. Надо было видеть, как он вилял хвостом, ковыляя на пятках, чтобы не стирался лак для когтей.
Владел лабораторией один сумасшедший, который успел окончить пару курсов факультета ветеринарии, прежде чем его оттуда выгнали. В изящном питомце, доведённом до блеска всегда и во всём, он узрел сверхновый, ни с чем не сравнимый источник обогащения. Взяв в аренду полуразвалившееся здание, он нанял помощников, чтобы те добывали необходимый материал, а сам отдался исследованиям. Запланированные тесты в скором времени должны были завершиться, после чего он собирался выпустить на рынок законченную линейку инновационных продуктов для питомцев всех видов. Мы боялись, что к тому времени им пришлось бы нас всех уничтожить — не оставлять же в живых доказательства столь безумных экспериментов. Прежде всего — не особенно удавшихся, как например тот хомячок, которому на место шерсти пересадили перья, и теперь он проводил день за днём в попытках взлететь.