Неужели он надеялся, что на это не обратят внимания?
— Пия, Сарториус убил двух девушек и пытался свалить все то на одного, то на другого! Даже на своих друзей и на своего учителя! Я лично имел дело с этим типом, я тогда с самого начала участвовал в расследовании. Подонок, хладнокровный мясник! А теперь еще пытается разворошить эту историю и корчит из себя невинность!..
— Чушь! — перебила его Пия. — Это у меня появились сомнения. Тобиас Сарториус не имеет к этому никакого отношения!
— Как зовут друга, который попросил вас об этом одолжении? — спросил Боденштайн.
Хассе ответил не сразу.
— Грегор Лаутербах… — признался он наконец, помявшись, и опустил голову.
В «Черном коне» некуда было яблоку упасть. Вся деревня собралась здесь после похорон на поминки, но за кофе и бутербродами говорили не столько о Лауре Вагнер, сколько о пожаре у Терлинденов, строили догадки и версии. Михаэль Домбровски был начальником добровольной пожарной команды и руководил тушением пожара. На обратном пути в пожарную часть он велел высадить его у «Черного коня». От него еще пахло дымом.
— Полиция не исключает версию о поджоге, — сообщил он своим друзьям Феликсу Питчу и Йоргу Рихтеру, которые с мрачными лицами сидели за маленьким столиком в углу. — Хотелось бы мне знать, кому понадобилось поджигать эту оранжерею… — Он только теперь обратил внимание на мрачное настроение приятелей. — Чего вы насупились?
— Надо найти Тоби… — ответил Йорг. — И покончить с этим делом раз и навсегда.
Феликс кивнул.
— Что ты хочешь сказать? — недоуменно спросил Михаэль.
— Ты что, не видишь, что здесь опять начинается? Все как тогда! — Йорг Рихтер положил недоеденный бутерброд на тарелку и с отвращением покачал головой. — Еще один раз я этого не вынесу!
— Я тоже, — поддержал его Феликс. — Нам, собственно, ничего другого не остается.
— Вы уверены? — Михаэль мрачно посмотрел на одного, потом на другого. — Вы знаете, что это означает. Для каждого из нас…
Они кивнули. Им не надо было объяснять возможные последствия их плана.
— А что говорит Надя?
— Мы не можем больше считаться с ее мнением, — сказал Йорг и глубоко вдохнул. — Ждать больше нельзя. Иначе случится еще какое-нибудь несчастье.
— Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, — поддержал его Феликс.
— Блин!.. — Михаэль потер рукой лицо. — Я не могу! Я… Это же все было черт знает когда! Неужели нельзя просто плюнуть на все и…
Йорг удивленно уставился на него. Потом решительно покачал головой.
— Нет, нельзя. Надя говорила на кладбище, что Тоби сейчас дома. Я поеду к нему и поставлю точку.
— Я с тобой, — сказал Феликс.
Михаэль все медлил, пытаясь найти какую-нибудь возможность оттянуть решение.
— Мне надо потом еще раз заехать на место пожара, — произнес он наконец.
— Успеешь, — сказал Йорг. — Мы там долго не задержимся… Пошли!
Даниэла Лаутербах, скрестив руки на груди, смотрела на мужа. Ее взгляд выражал презрение, смешанное с удивлением. Когда она вернулась от соседки, он сидел за кухонным столом, бледный, постаревший сразу на несколько лет. Не успела она снять пальто, как он заговорил — об анонимных письмах с угрозами, об имейлах и фотографиях.