Но Пия опередила его.
— У нас есть на это все основания, — ответила она за него. — А сейчас мы должны сообщить фрау Терлинден, что ее сын покончил с собой.
— Что? Тис умер?..
Даниэла Лаутербах смотрела на Пию. В ее глазах, как показалось Пии, на секунду мелькнуло облегчение, прежде чем лицо приняло выражение удивления и страха.
— Нет, не Тис. Ларс.
Боденштайн предоставил Пии вести беседу. Его смущало то, что расположение Даниэлы Лаутербах вдруг возымело для него такое значение. Может, причиной тому было ее сердечное тепло и сочувствие, с которым она отнеслась к нему и которое он в своем плачевном душевном состоянии, по-видимому, не совсем адекватно истолковал? Он был не в силах отвести взгляд от ее лица и испытывал нелепое желание, чтобы она ему улыбнулась.
— Он отравился выхлопными газами в собственной машине, — пояснила Пия. — Мы нашли его труп сегодня утром.
— Ларс?.. Боже мой!..
Когда до сознания Даниэлы Лаутербах дошло, какая страшная весть вот-вот должна была обрушиться на ее подругу Кристину, лед в ее глазах мгновенно растаял. На лице застыло выражение растерянности и беспомощности. Но уже через несколько секунд она расправила плечи.
— Я сама ей скажу! — решительно произнесла она. — Так будет лучше. Я позабочусь о ней. Позвоните мне попозже.
Она отвернулась и направилась к подруге, которая все еще, как загипнотизированная, смотрела на горящее здание. Даниэла Лаутербах положила ей руки на плечи и тихо произнесла несколько фраз. Кристина Терлинден издала приглушенный крик и покачнулась, но Даниэла Лаутербах крепко держала ее.
— Пошли, — сказала Пия. — Они тут сами разберутся.
Боденштайн с трудом оторвал взгляд от женщин и пошел вслед за Пией через изуродованный парк. Когда они добрались до машины, к ним подошла женщина, которую Боденштайн не сразу узнал.
— Здравствуйте, фрау Фрёлих! — поприветствовала Пия мачеху Амели. — Как вы себя чувствуете?
— Плохо… — ответила та. Она была бледна, но держала себя в руках. — Я просто хотела спросить фрау Терлинден, что случилось, и тут увидела вашу машину. Есть какие-нибудь новости? Пригодились вам эти картины?
— Какие картины? — удивилась Пия.
Барбара Фрёлих растерянно смотрела то на Пию, то на Боденштайна.
— Ну как же — вчера… вчера приходила ваша коллега… — пролепетала она. — Она… она сказала, что это вы ее прислали. По поводу картин, которые Тис дал Амели…
Пия и Боденштайн переглянулись.
— Мы никого не присылали… — произнесла Пия, наморщив лоб.
Еще одна загадка!
— Но эта женщина сказала… — начала Барбара Фрёлих и растерянно смолкла.
— Вы видели эти картины? — спросил Боденштайн.
— Нет… Она обыскала всю комнату и нашла за комодом маленькую дверцу… И там в нише действительно лежали свернутые в трубку картины. Наверное, Амели их там спрятала… Что там было на этих картинах, я не видела. Эта женщина взяла их с собой. Она хотела мне даже написать расписку…
— А как она выглядела, эта «коллега»? — спросила Пия.
Барбара Фрёлих постепенно начала понимать, что совершила ошибку. Ее плечи обмякли, она прислонилась к крылу машины, прижала к губам кулак. Пия подошла к ней, положила ей руку на плечо.
— Она… У нее было удостоверение сотрудника полиции… — прошептала Барбара Фрёлих, борясь со слезами. — Она была… такая приветливая, так искренне сочувствовала мне… Она… она сказала, что с помощью этих картин вы найдете Амели! А больше меня ничего не интересовало…
— Не переживайте! — попыталась Пия успокоить ее.