— Ему принадлежит «Эбони-клаб» во Франкфурте, — начала она. — Как и «Черный конь» в Альтенхайне и еще один ресторан, коммерческим директором которых является Андреас Ягельски.
— Еще что?
— Большего от него пока было не добиться. Но я считаю, что и это многое объясняет.
— Вот как? Что именно?
— Клаудиусу Терлиндену не нужно было бы оказывать Хартмуту Сарториусу финансовую поддержку, если бы он сначала сам его не разорил открытием «Черного коня». По моему мнению, он совсем не «добрый самаритянин», за которого себя выдает. Он сначала разорил Сарториуса, а потом сделал так, чтобы тот не потерял свой участок и дом и не уехал из Альтенхайна. У него наверняка много таких людей в Альтенхайне, которые полностью от него зависят. Например, этот Ягельски, которого он сделал коммерческим директором своих ресторанов. Это напоминает мафию: он их защищает, а они за это держат язык за зубами.
Боденштайн посмотрел на свою юную коллегу, наморщив лоб. Потом кивнул.
— Хорошо. Отлично. Молодец! — похвалил он.
Когда открылась входная дверь, Тобиас вскочил, как от удара током. Вошла Надя, держа в одной руке полиэтиленовый пакет, а другой пытаясь снять пальто.
— Ну что?.. — Тобиас помог ей раздеться и повесил пальто на крючок. — Нашла что-нибудь?
После нескольких часов напряженного ожидания он просто сгорал от нетерпения.
Надя прошла в кухню, положила пакет на стол и села на стул.
— Нет. — Она устало покачала головой, распустила стянутые в конский хвост волосы и провела по ним рукой. — Я обшарила весь дом! Скорее всего, эти дурацкие картины — плод ее фантазии.
Тобиас ошарашенно смотрел на нее. Его разочарованию не было предела.
— Не может быть! — воскликнул он. — Зачем ей выдумывать такое?
— Не знаю. Может, просто хотела привлечь к себе внимание, набивала себе цену… — ответила Надя, пожав плечами.
Она выглядела очень усталой, под глазами у нее залегли темные тени. Вся эта история и ее явно выбила из равновесия.
— Давай поедим, — предложила она. — Я тут принесла кое-что из китайского ресторана.
Хотя Тобиас весь день ничего не ел, аппетитный дух, исходивший от пакета, совершенно его не трогал. Ему было совсем не до еды. Амели не могла выдумать про картины! Никогда в жизни он в это не поверит! Она не из тех девчонок, которые «набивают себе цену», это совершенно не в ее стиле. Он молча смотрел, как Надя достает из пакета картонные коробки, открывает их, берет деревянные палочки и начинает есть.
— Меня ищет полиция… — сказал он.
— Знаю… — ответила она с набитым ртом. — Я и так делаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Тобиас закусил губу. Черт побери, ему и в самом деле не в чем упрекнуть Надю. Но он просто физически не мог больше выносить эту муку — сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Он готов был прямо сейчас сам отправиться на поиски Амели. И сделал бы это, если бы не сознание того, что его немедленно арестуют, стоит ему только появиться на улице. Ему не оставалось ничего другого, как довериться Наде и ждать.
Боденштайн остановился на противоположной стороне улицы и заглушил мотор. Отсюда сквозь освещенное окно ему было видно, как Козима ходит по кухне, занимаясь какими-то хозяйственными делами. Он задержался в комиссариате, говорил с фрау Энгель о Бенке. Весть о случившемся, конечно же, разлетелась по всему управлению со скоростью ветра.