– Ну, я ведь снова и снова записываю, – объясняет Ваня.
– Всё равно не сохранятся, – смеётся знакомый, – сколько раз на воде ни пиши…
Ваня плечами пожимает:
– Зачем же мне на воде сохранять?.. Пишу, пишу, пока это во мне не сохранится.
– Как же ты узнаёшь, что сохранилось? Когда уже наизусть выучил? – допытывается собеседник.
– Наизусть мне не нужно, я выступать не собираюсь… А узнать любой может. Ты, например, – тут Ваня улыбнулся. – Вот записывал я себе, записывал, что не надо на бесконечные расспросы раздражаться, и видишь, как терпеливо с тобой разговариваю…
Иной мир
Спросили два приятеля у Вани-Лапотка:
– Как по-твоему, есть иной мир или нету? один из нас думает так, а другой этак.
– Подумаю, – пообещал Ваня. – Когда соображу, скажу вам.
И ведь надо так случиться, что этой же ночью приснился Ване-Лапотку сон. Может, потому что он весь день об этом думал?.. Оказался он в ином мире, ходит, присматривается, общается…
Назавтра, встретившись с приятелями, Лапоток сообщил им:
– Да, есть другой мир. Ночью он мне приснился.
– Подумаешь, приснился! – фыркнул тот, что не верил. – это ничего не доказывает.
– А что, давай вместе подумаем, – предложил Ваня. – Вот как по-твоему, существует ли Мадагаскар?
– Ясно, что существует, – усмехнулся скептичный. – Даже мультики о нём показывают.
– Да, мультики и об ином мире показывают, – кивнул Ваня. – Но вот Мадагаскар мне не снился. Вот иной мир – приснился. Значит, он существует. Ну, хотя бы в моём сне, правда?
– Во сне не считается! – запальчиво воскликнул приятель. – И почему я должен тебе верить?
– А что, вы же меня спросили, я и ответил, – пожал плечами Ваня-Лапоток. – Кстати, меня там, во сне, предупредили, как наш разговор пойдёт. Сказали, что это сон для меня. А кто не поверит, пусть своего сна дожидается.
Помахал Ваня приятелям на прощание и ушёл, оставил их спорить друг с другом.
Как дружить с жизнью
Один из друзей Вани-Лапотка спросил его:
– Кто твой лучший друг?
Наверное, надеялся, что Ваня его назовёт.
– Жизнь, конечно, – не задумываясь, выпалил Ваня-Лапоток.
– Как так? – удивился друг. – Как же с жизнью можно дружить? Всё-таки это не человек.
– А что, так же как с человеком, – хмыкнул Ваня-Лапоток. – Вот нам с тобой приятно вместе быть? Приятно. Но мы ведь не всегда вместе. А с жизнью и приятно, и всегда вместе, разве нет?
– Да может, она и внимания на тебя не обращает. У неё нас много.
– Это если бы я на неё внимания не обращал, было бы плохо, – кивнул Ваня. – А если я к ней внимателен, то и она ко мне. Нам есть о чём с ней поговорить.
– Как же она может с тобой разговаривать? – ехидно спросил друг.
– Да много как. Вот сейчас она со мной тобой разговаривает. А ты знаешь что-нибудь, чем она НЕ может со мной общаться?..
И оба глубоко задумались.
Кем быть?
– Кем бы ты хотел быть? – спросил приятель Ваню-Лапотка.
– Никем, – тут же ответил Ваня.
– Как это, никем? – удивился приятель.
– Ну, никем не хотел бы так быть, чтобы оставаться им навсегда. Ничего скучнее не придумаешь. Всегда хочется становиться хоть немного другим.
Приятель подумал и уточнил:
– А кем бы ты хотел становиться?
Ваня тут же ответил:
– Самим собой!
– Да ведь ты и так – ты, а не кто-нибудь другой, – озадачился приятель.
– Ну, зна-а-аешь, каким я могу стать… – и Ваня-Лапоток мечтательно улыбнулся. – А ты меня быть уговариваешь.
Кри-кри
Притчи-эссе из книги «Этюды о непонятном»
Сборник эссе «Этюды о непонятном» был издан много лет назад, но до сих я получаю на эту книгу отклики. Здесь из неё взяты эссе, наиболее близкие к духу притчи.
Искусство просыпаться
О, проснись, проснись!
Стань товарищем моим,
Спящий мотылек!
Басё
Учитель говорил: овладей искусством просыпаться – и овладеешь любым искусством.
Некоторые из нас понимают эти слова возвышенно. Они считают, что существует некое особое Просыпание, овладение которым дает человеку в руки связку ключей от всех тайн мира. Они правы. Но мне, сидевшему рядом с ними у ног Учителя, кажется, что нельзя преувеличивать пафос этих слов и преуменьшать их реальный смысл. Искусство просыпаться лишь открывает пути к любому другому искусству – из тех искусств, которыми собираешься овладеть.
Учитель говорил: проснуться можно и от самого глубокого сна, и от самого деятельного бодрствования.
Некоторые из нас считают, что речь здесь о том, что не существует такого уровня человеческого сознания, с которого невозможно было бы подняться выше. Они правы. Но мне, сидевшему с ними у ног Учителя, кажется, что в этих словах важно и другое. Деятельность сама по себе, оторванная от своего духовного смысла, особым образом усыпляет человека. Не этот ли беспокойный сон души сравнивает Учитель с глубоким сном тела?..
Учитель говорил: просыпаешься, как только захочешь, лишь бы не заснуть через мгновение снова.
Некоторые из нас подчеркивают здесь необходимость усилия, благодаря которому продлеваешь подлинное бодрствование. Они правы. Но мне, сидевшему вместе с ними у ног учителя, особенно дорого то, что нас пробуждает само наше подлинное желание – и порог всегда рядом.
Учитель говорил: не уставай просыпаться. Некоторые из нас и тут настаивают на значении усилия, на обязательности неутомимого его повторения. Они правы. Но мне, сидевшему с ними у ног учителя, эти слова радостны как раз утешением нашему слабосилию, которое то и дело уступает обволакивающей силе сна. Тёмная власть – усыплять. Наша светлая надежда – снова и снова просыпаться.
Учитель говорил: нельзя проснуться слишком рано, нельзя проснуться слишком поздно.
Некоторые из нас, руководствуясь этими словами, приравнивают позднее пробуждение раннему. Они правы. Но мне, сидевшему среди них у ног учителя, слышится здесь призыв поторопиться. Нельзя проснуться слишком поздно – это для тех, кто может не проснуться вовсе. Нельзя проснуться слишком рано – для того, кто медлит с пробуждением.
Учитель говорил: проснись и от чар пробудившего тебя.
Немногие из нас, сидевших у ног Учителя, осмелились понять это поучение. Немногие из понявших решились следовать ему…
Да, я покинул Учителя. Я не жалею об этом, хотя живу слишком сложно, погружаясь то в убаюкивающую волну житейских радостей, то в тяжёлое оцепенение огорчений или усталости. Но я знаю вкус пробуждения. В какой бы момент оно ни наступило, где бы ты ни находился, чем бы ни был занят – у пробуждения вкус радостного утра. Ты веришь в свой час и в своё дело, свободный от себя самого. Сердце восходит, как солнце, освещая настоящую жизнь, и невозможно надышаться её чудесным ветром.
Учитель говорил: не горюй, что спал, если проснулся.
Любителям парапсихологии
(Эдвин Э. Эббот «Флатландия, роман о четвёртом измерении»)
Действие этого увлекательного романа разворачивается в двумерном мире. То, что автору при этом удается быть вполне реалистичным, подсказывает, что и наш с вами мир – увы – достаточно плосок. Впрочем, герой книги, умный и отважный Квадрат, видит во сне и совсем убогий мир – одномерный. Да-да, одномерный мир, совершенно не сознающий своей убогости, как показал разговор Квадрата с важной персоной Одномерия, бегающей по своей прямой, как косточка счётов по проволоке. Представитель одномерного мира оказался достаточно высокомерным (что случается сплошь и рядом), чтобы презреть все попытки Квадрата поведать ему о двумерности Вселенной.
Сон этот подготовил Квадрата, насколько возможно, к ярчайшему событию в его жизни, происшедшему на переломе двумерных тысячелетий (Эббот не затрагивает проблему времени, но почему бы и летосчислению не быть во Флатландии двумерным?). Перед Квадратом возникает удивительнейшее существо, растущее, убывающее или исчезающее прямо на глазах по своему желанию. Оно называет себя Сферой и уверяет Квадрата, что мир трёхмерен. На эту сцену необходимо обратить особое внимание тем, кто нуждается в обосновании возможностей ясновидения, целительства и прочих многомерных явлений, которые принято называть чудесами. Сфере ничего не стоит заглянуть в двумерно-запертые (и открытые сверху) ящики стола в кабинете Квадрата или узнать, что происходит в соседних комнатах за закрытыми (от кого?) дверями. Сфера может вынуть предмет из шкафа, не открывая этот шкаф. Она может коснуться изнутри желудка Квадрата. Она может исчезнуть, и тогда её голос раздается как бы в мыслях Квадрата. Даже умнице Квадрату трудно сразу примириться со всем этим. И тогда, не сумев преодолеть непонимание, Сфера вытаскивает двумерного жителя из его плоскостного мира!