Шаповалов тряхнул головой.
– Ничего читать не буду, я вам верю. Если уж вам не верить, то кому?
Петрушевский не стал уточнять, что минут пять назад кто-то очень даже нелестно отзывался об органах правопорядка.
– Я бы на вашем месте прочитал, – заметил он, но сантехник замахал руками: – Нет, нет, мне, чтобы вчитаться, время требуется. А его у меня как раз и нет. На работу пора, не то шеф голову оторвёт.
– У меня к вам одна просьба, – Сергей повернулся к Козлову, который стоял рядом со своим неизменным чемоданчиком. – Вадик, сними отпечатки у товарища Шаповалова и товарища Ельцовой.
Шаповалов опять побледнел:
– А это ещё зачем? Или вы меня в чём-то подозреваете, товарищ следователь? Да я чист, как стекло!
– Ваши отпечатки нам требуются для того, чтобы потом сравнить их с другими и отделить от отпечатков преступника, – пояснил Анатолий. – Всё очень просто, товарищ.
– Ну, раз надо, так надо, – Сергей позволил Козлову взять отпечатки пальцев. Настороженность и страх в его глазах наводили Петрушевского на мысли, что этот простоватый на вид сантехник сказал им далеко не всё. Но что же он скрывает? И как заставить его разговориться? Может быть, поможет экспертиза? Соня, на удивление, казалась спокойной. В отличие от сожителя, она без возмущения позволила Вадиму снять отпечатки с её руки.
– Протоколы подписаны, вы свободны, – провозгласил Петрушевский и мельком взглянул на Сергея. Казалось, тот испытал облегчение.
– Ну, спасибо, товарищ следователь, – сказал он, и в его голосе Анатолий уловил весёлые нотки. – Когда уже убийцу нашей Нинушки поймаете?
– Будем стараться сделать это в кратчайшие сроки, – пообещал Петрушевский. – Многое и от свидетелей зависит. Иные с милицией откровенничать не хотят, скрывают, на их взгляд, незначительные мелочи, а эти мелочи порой способствуют быстрому раскрытию преступления, – он снова посмотрел на Шаповалова и вновь увидел страх в его глазах. Да, этого парня ещё придётся потрясти, он явно знает больше, чем говорит. Надо подумать, как это сделать, может, даже побеседовать с участковым.
– Если всё, можно нам идти? – поинтересовалась Софья. – Вы уж, пожалуйста, информируйте меня, товарищ следователь. Сами понимаете, драгоценности эти, считай, наши.
Анатолий с облегчением указал им на дверь, и, когда парочка ушла, ему почудилось, что в душную комнату, насквозь пропахшую потом оперативников, ворвалась живительная струя воздуха. От волнения указательный палец потянулся к носу, и Петрушевский усилием воли сжал руку в кулак. Да, с этой привычкой нужно бороться. Виктор говорил, его уже в отделе передразнивают. А как тут её искоренишь, если на работе сплошные волнения? Вот и сегодня… Одно общение с Шаповаловым и его сожительницей чего стоило! Люди, подобные родственникам покойной, не вызывали у него симпатии. Их алчность переходила всякие границы, и следователь подумал, что сделает всё, чтобы Софья Ельцова не получила драгоценности. Она их не заслужила. Какие-то побрякушки, пусть даже стоившие кучу денег, эта дама ставила выше, чем жизнь единственного близкого человека. Поэтому…
Громкий голос Сарчука вклинился в его безрадостные мысли.
– Гляди, какую опись сестра покойной составила, – он сунул ему под нос протокол. – Думаю, цацек было на полмиллиона рублей. Даже не представляю, что можно купить на такие деньги! – он закатил глаза. – Конечно, какой-нибудь Рокфеллер спокойно нашёл бы им применение!
Анатолий слушал коллегу вполуха, пробегая глазами список. Поистине, Ниночка Ельцова получила в наследство несметные богатства. Здесь были и бриллиантовые колье, и серьги «Вдовьи слезы», и кольца с бриллиантами ручной работы, и огромный перстень с рубином со зловещим названием «Кровь падишаха», и сапфиры, и изумруды… И ещё много-много всего…
– Каковы распоряжения, начальник? – поинтересовался оперативник, догадываясь, о чём думает Петрушевский.
– Перво-наперво возьмём под контроль скупки, – решил следователь. – Витя, ты со своими ребятами организуй поквартирный обход. Не думаю, что никто ничего не видел и не слышал. И будем ждать заключения нашего кудесника, – он указал на Вадима, деловито собиравшего свой чемодан. – Сам знаешь, они у него порой бывают неожиданными.
Часть 3
Приморск, 2016
Глава 1
Проснувшись на следующий день, Галя перехватила жёсткую краюху хлеба и свернувшийся кусочек сыра, который отыскала в холодильнике, села на диван и снова принялась размышлять, несмотря на то, что вчера приняла решение. Ей предстояло пройти самое неприятное испытание в жизни – похороны родной матери, и она не представляла, как выдержит эту процедуру, но знала, что выдержит. Человек жив, пока о нём помнят. Значит, мама навсегда останется жива в памяти. Такие мысли приносили облегчение, и Галя переключилась на другое. Сегодня нужно было выбрать ритуальное агентство, которое сделает всё быстро и качественно, освободив её по возможности от всех забот. Ведь каждый шаг в организации такого мероприятия давался с трудом. Галина понимала, что любая подобная конторка рада взять на себя любые хлопоты, но за это предстояло заплатить, и немало. Она ещё раз подумала, что у Славика не займёт ни копейки, как и у его друзей под проценты. Во-первых, деньги придётся возвращать, во-вторых, они имеют свойство кончаться, а значит, работа для неё важнее. Вывод напрашивался только один: Аркадий Петрович всё же получит перстень, который подарит своей любовнице Татьяне. А если после набраться наглости и попросить деньги на похороны? Подумав об этом, Галя решительно встала и смахнула набежавшие слёзы. Как бы то ни было, попытка не пытка. Вперёд, в родную фирму! Она быстро натянула на себя лёгкое хлопковое красное платье, которое необычайно шло к глазам и волосам, сунула ноги в босоножки без задников и, схватив коробку с перстнем, выбежала на улицу. В сумочке осталось немного мелочи на троллейбус, и девушка, сжавшись в переполненном салоне, снова тихо заплакала, думая о том, что осталась одна на всём белом свете. Как ужасно, когда у тебя нет близких подруг, когда бывшему мужу, который рвётся помочь, ты не доверяешь! Как страшно рассчитывать только на себя, на свои силы…
Троллейбус притормозил на нужной Гале остановке, и она, выпорхнув из салона, сделала глубокий вдох и зашагала по аллее, по обеим сторонам которой росли высокие стройные каштаны. Аромат их бело-розовых цветков она очень любила, но цветы облетели в начале июня, и теперь на безобразных свечках потихоньку рождались крошечные зелёные «ёжики». Не пройдёт и двух месяцев, как они начнут осыпать прохожих своими плодами – твёрдыми полированными шариками причудливой формы. Когда-то в детстве Галя набирала их пригоршнями и несла домой, строя в своей комнате диковинные замки на ковре. Но, к сожалению, каштаны вскоре засыхали, лакированные корочки морщились, превращаясь в нечто напоминающее пол со вздувшейся краской, и мама сметала их в мусорное ведро. Для девочки эта процедура была символом того, что лето ушло безвозвратно, скоро кончатся тёплые дни.
Она тяжело вздохнула, наступив на засохший лист каштана. Вчера оборвалась последняя связь с детством – умерла мама. Сначала дед, потом бабушка, и вот теперь… вот теперь мамочка… По белой, незагорелой щеке снова потекла предательская слезинка, и Галя смахнула её. Шеф не любит, когда перед ним плачут. Это его раздражает. Он предпочитает мужественных людей, не теряющих присутствия духа даже в экстремальных ситуациях. Что ж, попробуем соответствовать его вкусам. Девушка решительно дёрнула дверь и зашла в вестибюль. Охранник Гриша недовольно покосился на неё.