Макфарлейн вытер влажный лоб и стал рассказывать дальше:
– Эта женщина провела меня в столовую; ужин – весьма скромный – был уже подан. После кофе мистер Джонас Олдейкр повел меня в спальню, где стоял тяжелый сейф. Он отпер его и извлек массу документов, которые мы стали разбирать. Кончили мы уже в двенадцатом часу. Он сказал, что не хочет будить экономку, и выпустил меня через дверь спальни, которая вела во двор и все время была открыта.
– Портьера была опущена? – спросил Холмс.
– Я не уверен, но, по-моему, только до половины. Да, вспомнил, он поднял ее, чтобы выпустить меня. Я не мог найти трости, но он сказал: "Не беда, мой мальчик, мы теперь, надеюсь, будем часто видеться с вами, хочется верить, это не обременительная для вас обязанность. Придете в следующий раз и заберете свою трость". Так я и ушел – сейф раскрыт, пачки документов на столе. Было уже поздно возвращаться в Блэкхит, поэтому я переночевал в гостинице "Анерли Армз". Вот, собственно, и все. А об этом страшном событии я узнал только в поезде.
– У вас есть еще вопросы, мистер Холмс? – осведомился Лестрейд. Слушая Макфарлейна, он раза два скептически поднял брови.
– Пока я не побывал в Блэкхите, нет.
– В Норвуде, хотели вы сказать, – поправил Лестрейд.
– Ну да, именно это я и хотел сказать, – улыбнулся своей загадочной улыбкой Холмс.
Хотя Лестрейд и не любил вспоминать это, но он не один и не два раза убедился на собственном опыте, что Холмс со своим острым, как лезвие бритвы, умом видит гораздо глубже, чем он, Лестрейд. И он подозрительно посмотрел на моего друга.
– Мне бы хотелось поговорить с вами, мистер Холмс, – сказал он. – Что ж, мистер Макфарлейн, вот мои констебли, кэб ждет внизу.
Несчастный молодой человек встал и, умоляюще посмотрев на нас, пошел из комнаты. Полицейские последовали за ним; Лестрейд остался.
Холмс взял со стола странички черновых набросков завещания и принялся с живейшим любопытством их изучать.
– Любопытный документ, Лестрейд, не правда ли? – Он протянул их инспектору.
Представитель власти озадаченно повертел их в руках и сказал:
– Я разобрал только первые строки, потом в середине второй страницы еще несколько и две строчки в конце. В этих местах почерк почти каллиграфический, все остальное написано скверно, а три слова вообще невозможно прочесть.
– И что вы по этому поводу думаете? – спросил Холмс.
– А вы что думаете?
– Думаю, что завещание было написано в поезде. Каллиграфические строки написаны на остановках, неразборчивые во время хода поезда, а совсем непонятные – когда вагон подскакивал на стрелках. Эксперт сразу определил бы, что завещание составлено в пригородном поезде, потому что только при подходе к большому городу стрелки следуют одна за другой так часто. Если считать, что он писал всю дорогу, можно заключить, что это был экспресс и что между Норвудом и вокзалом Лондон-бридж он останавливался всего один раз.