Сам Стрижак - бывший кадровый
контрразведчик, уволен за дискредитацию. В девяносто первом после путча
пытался вынести из Большого дома в Питере личные дела агентов и устроить
"охоту на ведьм". Потому что у самого рыло в пуху, сажал за чтение
Солженицына. А ты самая приемлемая фигура что для них, что для нас. Хортов
выслушал все это, немного помолчал.
- Ну спасибо, благодетель! За доверие и прочее... Только я хотел бы
заниматься журналистикой, а не вашими разработками.
- Вот и занимайся! Ты в такую струю попал - любой щелкопер
позавидует. Потом писать - не переписать. Мы бы давно и Стрижака, и
Артельянца в блин раскатали, но представляешь, сколько вони будет? Они же,
суки, содержат свои газеты для шантажа и прикрытия своих темных дел.
Тронешь их, значит, ты сатрап, покусился на свободу слова.
- Хорошо, что сказал... В общем, я в ваших играх больше не участвую.
- В таком случае, я не смогу обеспечить твою безопасность, - сказал
Кужелев жестко.
- Спасибо, как-нибудь сам позабочусь.
- Ты же понимаешь, сейчас невозможно без крыши. Хоть в бизнесе, хоть
в политике. А ты же не просто журналист, верно? - он усмехнулся. - Или
другую работу подыскал? Более надежную? Где по пятнадцать тысяч баксов
отстегивают?
- Я их верну. Вместе с пропусками. А в газете я больше не работаю.
- Да ты и в самом деле больной! Кто у тебя возьмет? Неужели ты еще не
понял, в какую драку ввязался? Не видишь, как обкладывают со всех
сторон?.. Все, поезд ушел. Если не хочешь, чтобы тебя сегодня-завтра
обрядили в рубашку с длинными рукавами и отвезли в Кащенко, не дергайся.
Угрожают тебе люди серьезные.
Андрею стало нехорошо, браслет впился в запястье.
- Почему Кащенко? - спросил осторожно.
- Ты же хотел, чтоб все было в открытую!
- С какой стати в Кащенко?
- А с такой... Мочить журналистов, даже малоизвестных - слишком много
шума, - он говорил насмешливым тоном, будто подчеркивал свое
превосходство. - На тебя собрали отрицательную медицинскую информацию.
Детский суицид, паранойя... Материал в газете - провокационный бред
душевнобольного. Желание поссорить нас с немцами.
- Этого не может быть, - теряя самообладание, проговорил Хортов. -
Кто собрал? Когда?..
- Смотрел копию будущей телепередачи. Выйдет в эфир, когда ты будешь
в палате номер шесть. Интервью с врачом Томской психушки, потом из бывшего
города Фрунзе... Говорят заслуженные пожилые доктора, все натурально.
Истории болезни показывают крупным планом - впечатляет.
- Уходи, - глухо произнес Андрей.
- Неубедительно, пехота, переигрываешь.
- Я жду.
Кужелев, не спеша, выбрался из машины, облокотился на открытую дверцу.
- Надо работать с нами, тебя никто не прикроет.
Хортов демонстративно промолчал и отвернулся, полковник осторожно
закрыл дверцу и ушел куда-то назад и в сторону - даже в боковых зеркалах
не мелькнул.
Вот от чего отговаривал законник Скорята!
Первый сильный ход сделал не Андрей - Стрижак, получив команду от
хозяина. Автора в этом случае сделали разменной монетой и козлом
отпущения. Публикация для кого-то могла послужить сигналом к действию или,
наоборот, предупреждением.
Вторым ходом стало внезапное, непредсказуемое игроками появление
старца Гедеона, с которым Хортов худо-бедно успел побеседовать и в
результате вышел на самого Пронского. Скорее всего, схимонах не захотел ни
с кем больше разговаривать и поплатился жизнью.
Андрею же была уготована иная судьба, плачевная: то, что сообщил
Кужелев, не подлежало сомнению.