.. Я так, эдак - ни в какую... Бог судья, говорю... И говорю,
дескать, мальчишку того я отпустил. Тут он и выдал себя, отяжелел,
замолчал... Потом говорит... Икнется еще этот ублюдок. Сатану отпустил,
бесовское отродье. А сам, вроде, Божий стражник, святоша... И ушел...
долго потом не видел, года три...
В это время в кабинет заглянул заведующий и лишь глянув старцу в
лицо, тотчас же заявил, что беседа окончена. Гедеон оказался послушным,
обнял доктора за шею, знаком подманил Хортова под другую руку.
- Завтра приходи, - зашептал. - Рано утром... я еще тогда бываю
крепок... Пронский-то ох не простой был... Вот где тайны имперские... А
этого... не смог расстрелять... Подниму руку, а он улыбается, зубы
кажет... Думал, святой, потому и смерти не боится... Это уже после
Страстной недели, можно было... Он и в самом деле отродье сатанинское!
- Кто отродье? - заведующий уже оттаскивал Андрея за полу куртки. -
Кого не смог расстрелять?
- Мальчишку... Который с генералом... Гитлерюгенд, Томас, сынок этого
барона... А Пронский приказал... Я ему так ничего не сказал, и зря...
Убить - грех, и не убить... Вот мне и наказание... Они за мной смотрят,
смотрят...
***
Он выламывался из детства, как птенец из скорлупы; он уже не чаял,
когда оно закончится и наконец-то начнется взрослая, самостоятельная жизнь.
Первый толчок этой жизни он ощутил после возвращения из третьего и
последнего побега: родители считали, что он убит, отец поднял на ноги весь
военный округ и прокуратуру, узбеков, которые напали на Андрея, арестовали
и держали в каталажке, выбивая из них признание, куда спрятали труп. Они
признались в убийстве, но никак не могли указать другого места, кроме
детской площадки.
Он вернулся ровно через год как с того света; отец с матерью
наглядеться на него не могли, боялись чем-либо обидеть и дали полную
свободу. В школе его посадили сначала в седьмой, но скоро перевели в
восьмой, и он стал учиться со своим классом. Сверстники смотрели на
Андрея, как на героя, особенно после того, как он на глазах у всех
случайно порвал канат в спортзале; учителя тоже вроде бы сначала
радовались - "неблагополучный" подросток, прежде перебивавшийся с двойки
на тройку, вдруг стал отличником по всем предметам.
И это как раз настораживало учителей больше всего: быть такого не
могло, чтобы отставший от программы на целый год ученик догнал свой, а
потом и обогнал весь класс. Дома он не отходил от мольберта и вел себя не
менее странно - мазал краской холсты и утверждал, что это портреты неких
близких ему людей. Когда родителей вызвали в школу из-за этого каната,
отец осмотрел его и сделал заключение, что он просто гнилой, и добыл на
армейских складах новенький. А мать начала потихоньку расспрашивать сына,
где он был и что делал.
И тогда Андрей стал рассказывать все, что было: как его высадили с
баржи на берег, где он встретил Драгу - хранителя земных путей, с которым
они кормили перелетных птиц и убирали на зиму речную судоходную
обстановку. Когда же Обь замерзла, они с Драгой пошли на реку Ура, где на
трех Таригах живут молодые гои - Бродяги, как он, начинающие Странники и
юные Дары.
И начал пересказывать сказку о мертвой царевне и семи богатырях.
Будто бы он выдержал все испытания, ходил сквозь огонь, сутки просидел на
дне реки и семь - пролежал закопанным в земле. И за это он удостоился
поруки Вещего Гоя, называемого еще владыкой Атеноном, который привел ему и
вручил маленькую Дару - будущую вечную спутницу, которую еще предстоит
найти в том мире, куда Андрей вернется.