..
- Значит, ты у Юрки Томилу отбил? Так получается!
Мавр подошел к верстаку: под стружками лежал недоделанный деревянный
протез в форме человеческой ноги - даже пальцы и ногти на них вырезаны с
любовью...
Этакая рукодельная зековская работа, но со вкусом и без пошлости.
- Сам подумай, Василий Егорыч. Ну как может старик отбить жену у
молодого парня? А мне тогда под восемьдесят было!
Он молчал минуты две, возможно, ругал себя за ворчливость и
недоверие, и одновременно продолжал буравить его взглядом.
- Так ты с ней жить собираешься?
- Сначала дождусь из тюрьмы... Слушай, дорогой тесть, давай все
детали обсудим по дороге. Сядем в автобус и попылим малой скоростью...
Тот не слушал.
- А если помрешь?
- Во-первых, мне намерено впереди еще сорок пять...
- Хорошо ты себе намерил...
- Это не я - судьба такая... И Томиле еще столько же выпадает.
Проживем счастливо и умрем в один день.
- Генерал, в звездах и орденах, а как пацан...
- Вот, а ты говоришь - старик!.. Во-вторых, если умру, жене моей
законной я отписал каменный дом на берегу моря, с садом и виноградником,
винный погреб с семнадцатью бочками, и в пяти из них - коньяк на выдержке,
еще не распечатывал. А еще созревшего разлито в триста сорок две бутылки,
пьется лучше, чем Двин.
- Богатый жених...
- Муж! - Мавр постучал пальцем по карману, где лежало свидетельство.
- У тебя что, никого своих нет? Детей?
- Сын рано умер, в пятьдесят девять. Инфаркт...
- Понятно... А ты где служил-то, зятек? - вдруг спросил он. - В каких
войсках?
- Во всяких, папа, - отмахнулся Мавр. - Мемуары потом, а сейчас есть
к тебе разговор, Василий Егорыч. Скажем так, согласованный с То-милой.
- Ну и что говорит она?
- А чтоб ты сегодня же собрался и поехал домой, в Крым.
- Это как - домой?
- Не оставлю же я тестя в этом бараке?
- Нет, я никуда не поеду, - он помотал головой и потупился. - На
свидания буду ходить к Томилке... Черт те куда ехать - в Крым!
- Это же не в Нарым, Василий Егорыч!
- Я и не был там никогда!
- Вот и побудешь...
- Зачем я тебе сдался? Одноногий старик!.. Нет!
- Конечно, ты не подарок, но куда деваться? Не бойся, я тебе работу
дам, не в нахлебники пойдешь.
- Какую работу? - спрятал глаза под бровями.
- По специальности!.. Кстати, ногу-то на фронте потерял?
- Тебе какое дело? Где бы ни потерял - новая не вырастет.
Мавр достал письмо, протянул тестю и стал глядеть в окно.
- Читай. И собирайся! Через три часа поезд, а у нас и билетов нема, и
как автобус ходит - не знаю.
На мостике было пусто: к лесозаводу шла хозяйственная гравийка и
другим путем сюда не попасть...
Василий Егорович долго смотрел в письмо - то ли перечитывал, то ли
думал; глаза его как бы вышли из-за прикрытия бровей и нависающих бровных
дуг, чуть потеплели.
- У меня тоже вот... Одна-единственная дочка. Женился поздно, почти в
сорок...
- Ладно, тесть! Это на потом. Сейчас собирайся!
- А ты на меня не покрикивай! - вдруг взъерепенился он. - Гляди-ка,
генерал, командует тут!.. Мне еще протез обуть надо, культю подогнать,
облегчить... Вещи собрать!
- Возьми самое дорогое и едем, - мягче сказал Мавр. - У меня плохие
предчувствия, поезд без нас - ту-ту... Фотографии, документы... Даже белья
не надо. Ну, конечно, инструменты...
- У меня вон два полушубка, валенки, штаны ватные - что, брошу?!
- Зачем тебе в Крыму полушубки?
Он неожиданно засмеялся:
- Томилка пишет, ты можешь похлопотать, чтоб срок скостили? Ты что, и
правда можешь?
- Погоди, дед.