Примерно то же самое сейчас происходит в России, с
безответственным выпуском и продажей акций крупнейших монополий и ГКО.
Если Россия решила жить не изолированно, а в сообществе других народов, ей
придется отвечать по своим ценным бумагам. А вы ведете себя, как дети или
простые мошенники, заваливая Европу долговыми расписками. Не остановите
этот процесс - результат окажется аналогичным Веймарскому. Если кому-то
придет в голову скупить их, спрятать на полвека, а потом предъявить к
оплате, страна будет лежать на боку.
- То есть, если сейчас появятся наследники партайгеноссе и предъявят
акции, они возьмут экономику, а значит и власть?
- Теоретически - да, - согласился Крафт. - Но практически это
невозможно, даже если Германия будет принадлежать некому клану Бормана. Мы
пережили фашизм, история не помнит подобных повторений. Кроме того, мы
входим в Европейский Союз. Можно было бы считать это оскорбительным для
ведущей европейской державы, однако мы вынуждены терпеть. Союзнические
отношения - это мощная защита.
- Но кровь вам попортят?
В немецком языке не было такого выражения, и доктор не понял, замотал
головой:
- Нет-нет, войны и крови не будет!
- Поэтому Гитлер не уничтожил акции? Ему же было выгодно сжечь их.
Неужели он хранил бумаги на черный день? На такой вот случай?
Доктор в первый раз улыбнулся и будто смахнул свою старческую
мрачность.
- Причина другая, надо знать Германию сороковых. А как бы иначе он
заставил немецких промышленников работать на него? Это ложь, что Крупп,
Шахт и прочие побежали служить Гитлеру, красная пропаганда. Богатым не
нужна идеология... Они прекрасно знали: в любой момент могут лишиться
всего.
- Выходит, и сегодня Германия живет под спудом возможной
экономической агрессии? Ну или шантажа. Или всецело полагается на
призрачную мощь Европейского Союза?
- Такая опасность имеется, господин Хортов, - не сразу признался
Крафт. - Правительство делает благополучный вид, но как у вас говорят, на
душе кошки скребут. Есть еще одна версия, - он наконец-то отвернулся от
окна, достал коробку с сигарами, предложил Андрею, медленно закурил сам -
тянул время. - Версия, которая ближе к реальности. С годами ее
жизнеспособность лишь усиливается. Да... Я давно заметил: копии акций,
которые время от времени показывают и предлагают купить совладельцам
концернов, крупным промышленникам и правительству, имеют строго российское
происхождение. Обычно через посредников...
- Это естественно, если двадцать один процент где-то на нашей
территории, - вставил Хортов, вспомнив старика Кацнельсона.
- А также заметил, - повысил голос доктор - не любил, чтоб
перебивали, - что процесс этот начался с вашего лучшего немца. До
перестройки на мировом рынке не появилось ни одной акции. Когда-то я
смеялся над предположением, что Борман вместе с партийной кассой попал в
СССР. Сторонники этой версии ссылаются на то, что за пятьдесят лет ни сам
Борман, ни увезенные им ценности нигде в мире не проявились. Теперь я
склонен верить: все это находится у вас в России.
- Смелое предположение, - осторожно сказал Хортов, но самого
распирало от вдруг прилившего чувства гордости. - Почему же тогда лучший
немец не подтвердил и не опроверг такой версии? Ведь его друг канцлер
наверняка интересовался и Борманом, и Веймарскими акциями. Или нет?
- На этот счет есть умозаключение, которое, по некоторым сведениям,
высказал сам канцлер. Звучит оно примерно так: по внутренним и строго
регламентированным партийным законам генеральный секретарь получал доступ
к государственным секретам ос об эй важности лишь по прошествии
определенного количества лет.