- За что мне такие подарки?
- Это доказательство моей любви. Хочу, чтобы ты почувствовал себя
свободным человеком. Только свободный человек способен на безграничную
любовь.
- Я стану невольником, - складывая обратно бумаги, проговорил Андрей.
- Если приму этот подарок.
- Не тороплю тебя, - дипломатично и нежно сказала она. - Я сейчас
уеду, а ты походи по дому, по земле, почувствуй, что такое собственность.
Здесь, все твое! Даже вот эти серебряные ложки!.. Ты заслужил это, Андрей.
Я помню твои рассказы о нищенской жизни в России, о бедности семьи, от
которой ты бежал и скитался по вокзалам и баржам.
- Я бежал не от бедности, - машинально воспротивился Хортов и замолк.
- О, ты много поймешь! И меня поймешь.
Осматривать свои владения Хортов отправился тотчас же, как только
"мерседес" Барбары вырулил за пределы территории. Он приметил на заднем
дворе гараж на несколько боксов и в первую очередь отправился туда, чтобы
спрятать подложный паспорт. Но в саду, напротив гаража, оказался Шнайдер,
который снимал яблоки, не совсем крепко висящие на деревьях. Он сидел на
стремянке и пробовал на отрыв чуть ли не каждое - это чтобы не было
падалицы. После дождя все было мокро, и на старика иногда обрушивались
потоки воды. Форму он уже сменил, и сейчас напоминал желтого цыпленка.
- О, господин Хортов! - обрадовался дворецкий и ловко спустился на
землю с пластмассовой корзиной яблок. - Как вам понравился обед?
- Неплохо, Готфрид, совсем не плохо, - через губу сказал Андрей, как
и положено хозяину. - Весьма питательно.
- Моя жена готовит прекрасно, - не удержался Шнайдер. - Да, особенно
борщ, господин Хортов. И знаете, кто ее научил такому колдовству? Я!
Потому что я давным-давно умею готовить настоящий украинский борщ.
- Были в плену? - упер палец в эмблему дорожной службы на груди.
- Да-да, господин Хортов, в городе Курске строил дома! - с гордостью
сообщил старик. - И немного говорю по-русски. Если вы позволите, то мы
можем общаться на вашем языке. Мне очень важно для практики.
- Запрещаю! - категорически отказал Хортов. - Практика мне тоже
нужна. Знаете, чем я занимаюсь?
- Безусловно, господин Хортов! Читал вашу статью! Мне нравится, что
вы пишите о стариках, о судьбах людей... И о немецких исторических
проблемах. Современная пресса - это криминал, грязные истории и
катастрофы. Не обижайтесь, но русская тоже! Жаль, что Россия взяла на
вооружение пороки Запада.
Его осведомленность о делах хозяина слегка насторожила, однако Андрей
отнес это на происки законной жены - даже прислугу натаскала...
- Вы читаете русские газеты?
- Иногда покупаю, когда езжу в Берлин. Так, из любознательности
читаю, пользуюсь Интернетом, - старик оказался неожиданно словоохотливым.
- Я много пропустил в юности, да... Теперь наверстываю в старости. Мне
было четырнадцать лет, когда Гитлер пришел к власти. Вы представляете мою
юность?
- Штурмовые отряды?
- Я не знал, чем все это закончится, - признался дворецкий. - Мы были
молодыми и очень хотели поправить дело. Ведь Германия стояла у последней
черты. Помню, когда моего отца выбросили за ворота, он готов был
поддержать какой угодно режим, - от воспоминаний его глаза окончательно
потускнели и зрачки потеряли цвет. - Была страшная безработица и даже
голод!
Хортов молчал, посматривая на гараж, и Шнайдер наконец спохватился,
снял бейсболку с седой, маленькой головы.
- Прошу прощения, господин Хортов... Я стар, и мне не с кем
говорить.