Он вытащил его и спрятал в рукав, крепко зажав в
кулаке рукоятку кортика.
Обыск продолжался. Полевой стоял, наклонившись вперед, с выкрученными назад руками. Вдруг на улице раздался конский топот. На крыльце
послышались чьи-то быстрые шаги. В дом вошел еще один белогвардеец, подошел к Никитскому и что-то тихо сказал ему.
Никитский секунду молчал, потом нагайка взметнулась:
- На коней!
Полевого потащили к сеням. И вот, когда Полевой переступал порог, Миша нащупал его руку и разжал кулак. Рукоятка коснулась ладони Полевого.
Он притянул кортик к себе и вдруг взмахнул рукой и ударил переднего конвоира в шею. Миша бросился под ноги второму, тот упал на Мишу, а Полевой
прыгнул из сеней в темноту ночи...
Но Миша не знал, удалось скрыться Полевому или нет. Удар нагана обрушился на его голову.
7. МАМА
Миша лежал в кровати, прислушиваясь к отдаленным звукам улицы, доходившим до него сквозь чуть колеблющиеся занавески.
Идут люди. Слышны их шаги по деревянному тротуару и звучная украинская речь... Скрипит телега... Мальчик катит колесо, подгоняя его
палочкой. Колесо катится тихо, лишь постукивает на стыке...
Миша слышал все это сквозь какой-то туман, я звуки эти мешались с короткими, быстро забываемыми снами. Полевой - Белогвардейцы... Ночь,
скрывшая Полевого... Никитский... Кортик... Кровь на лице Полевого и на его, Мишином, лице... Теплая, липкая кровь...
Дедушка рассказал ему, как было дело. Отряд железнодорожников окружил поселок, и не всем бандитам удалось умчаться на своих быстрых конях.
Но Никитский улизнул. Полевого в перестрелке ранили, он лежит теперь в станционной больнице.
Дедушка потрепал Мишу по голове и сказал:
- Эх ты, герой!
А какой он герой? Вот если бы он перестрелял бандитов я Никитского взял в плен, тогда другое дело.
Интересно, как встретит его Полевой. Наверное, хлопнет по плечу и скажет: "Ну, Михаил Григорьевич, как дела?" Может быть, подарит ему
револьвер с портупеей, и они оба пойдут по улице, вооруженные и забинтованные, как настоящие солдаты. Пусть ребята посмотрят!
В комнату вошла мама. Она приехала из Москвы, вызванная телеграммой. Она оправила постель" убрала, со стола тарелку, хлеб, смахнула крошки.
- Мама, - спросил Миша, - кино у нас в доме работает?
- Работает.
- Какая картина идет?
- Не помню. Лежи спокойно.
- Я лежу спокойно. Звонок у нас починили?
- Починили.
- Ты кого видела? Славку видела?
- Видела.
- А Шурку-большого?
- Видела, видела... Молчи, прошу тебя!
Эх, жалко, что он поедет в Москву без бинтов! Вот бы ребята позавидовали! А если не снимать бинтов? Так забинтованному и ехать! Красота!
Умываться бы не пришлось...
- Мама, сколько я буду лежать?
- Пока не выздоровеешь.
- Я себя чувствую совсем хорошо. Пусти меня на улицу.
- Нельзя.
"Жалко ей, - мрачно думает Миша. - Лежи тут! Вот возьму и убегу". Он представлял себе, как мама войдет в комнату, а его уже нет.