В целом, по своим технико-военным данным армия России не отставала от армии Франции.
…Между прочим, несмотря на все своевременные тактические и организационные преобразования русская армия оставалась типичной армией феодальной монархии, т.е. крепостной, ограничивавшей возможность повышения армейского контингента – в год по одному рекруту с 500 крепостных душ. За период с 1805 по 1812 гг. Россия трижды воевала с «Буонапартией», а также с Турцией и на Кавказе и, понесла огромные потери в обученных солдатах (по мнению Наполеона – лучшей по рядовому составу русская армия была во время войны 1805 г.) и нуждалась в систематическом пополнении молодыми неопытными, непривыкшими к тяготам войны рекрутами, которых приходилось сразу включать в строевые части. В этой ситуации боевые качества сильно снижались. Как результат русская армия начала XIX в. постоянно испытывала серьезный недобор в «высококачественном пушечном мясе» для ведения войны по-новому – динамично, наступательно, большими хорошо укомплектованными и обученными корпусами. Вынужденные постоянные наборы рекрутов для войн с Наполеоном (норма увеличилась сначала до 4 рекрутов, а затем и до 8 рекрутов с 500 душ, причем дважды в год!) не вызывали особого воодушевления среди помещиков, терявших лучшую часть рабочей силы. И все же, несмотря на все эти меры, создать армию, равную по численности наполеоновской (вернее, интернациональной), так и не удалось…
Принято считать, что для русских людей вторжение Наполеона в 1812 г. было первым со времен Батыя столь крупным нашествием. Но если тогда неприятелю противостояли разрозненные княжества, то теперь – единая империя с отличной армией – готовая к достойному отпору.
Правда, большая часть ее огромных военных сил (от 620 до 975 тыс. чел. – сведения очень сильно разнятся; при 1620 оруд.) находилась на границах всей обширной российской империи: на Кавказе под началом генерал-лейтенантов Ртищева и Ф. О. Паулуччи, где шла перманентная война против Ирана; в Крыму и Новороссии (там командовал генерал-лейтенант герцог Ришелье), где можно было ждать турецкого десанта; на ее юго-западных рубежах – там только-только благодаря высокому искусству генерала от инфантерии М. И. Голенищева-Кутузова удалось замириться с Турцией; и в Финляндии под руководством генерал-лейтенанта Ф. Ф. Штейнгеля, откуда могла грозить России вечно опасная для нее Швеция, никогда не забывавшая Полтавского «конфуза».
Поэтому поначалу на западной границе Александр I мог выставить (по современным постоянно уточняемым данным) только от 210 до 252 тыс. чел. и лишь 828—980 оруд. (и те, и другие данные серьезно разнятся), да и то – с большим трудом.
И это было все, что могла себе тогда позволить против Наполеона по истине могучая российская империя.
К началу войны и этот максимум сил был разъединен и рассредоточен на западной границе по нескольким армиям.
Принято считать, что на ударном направлении были лишь две из них.
1-я Западная армия генерала от инфантерии М. Б. Барклая-де-Толли – 120—127 тыс. (данные разнятся) чел. (пехотные корпуса: 1-й П. Х. Витгенштейна, 2-й К. Ф. Багговута, Евгения Вюртембергского, 3-й Н. А. Тучкова, П. А. Строганова, П. П. Коновницына, 4-й – сначала 1812 года, П. А. Шувалова, (затем – А. И. Остермана-Толстого), 5-й гвардейский – сначала войны все того же П. А. Шувалова, затем – Великого князя Константина Павловича, потом – Н. И. Лаврова, 6-й Д. С. Дохтурова; резервные кавалерийские корпуса: 1-й Ф. П. Уварова, 2-й Ф. К. Корфа и 3-й П. П. Палена – 19 тыс. всадн., в том числе, казаков М. И. Платова) при 558—580 оруд. (данные разнятся), стояла позади р. Неман в полосе 200 км (от Лиды до Россиен) со штаб—квартирой в Вильно, прикрывая Санкт-Петербург.
Соседняя, 2-я Западная армия генерала от инфантерии Багратиона – 39—48 тыс. (сведения сильно разнятся) чел. (пехотные корпуса: 7-й Н. Н. Раевский, 8-й Н. М. Бороздин и 4-й резервный кавалерийский корпуса К. К. Сиверс – 7 тыс. конницы, в том числе, казаков) с 200—270 пушками (данные сильно разнятся), располагалась на открытой местности между Неманом и Бугом [от Лиды до Волковыска (Вильковишек/Вылковёшек), где был ее штаб] и защищала московское направление.
…Между прочим, казачий корпус атамана Матвея Ивановича Платова стоял между армиями Барклая и Багратиона в районе Гродно. Ему следовало во время ударить во фланг и тыл вторгнувшимся в пределы российской империи наполеоновским войскам, чтобы затруднить их наступление, а Багратиону предстояло поддержать усилия казаков…
Наполеон хотел разбить их поодиночке, тем более, что сначала его общий перевес над ними был очень серьезным (почти трехкратным) и русские армии были разбросаны на обширном пространстве. Кроме того, между армиями Барклая и Багратиона имелся разрыв почти в 100 км, в который и нацеливался Бонапарт.
3-я Обсервационная (иногда в литературе встречается ее другое название – 3-я Западная) армия генерала от кавалерии Александра Петровича Тормасова (1752—1819) в 43—45 тыс. регулярных войск и казаков (корпус С. М. Каменского 1-го, корпус Е. И. Маркова, корпус Ф. В. Остен-Сакена и кав. корпус К.О. де Ламберта) и 168 орудий (данные, как водится, разнятся), находилась в стадии формирования (из резервных войск и путем отделения части 2-й Западной армии) на Волыни и в Подолии, со штаб—квартирой в Луцке. Она прикрывала Россию от Турции с юга, а заодно и Киев от войск Бонапарта и располагалась достаточно далеко как от наполеоновской армии, так и от багратионовской – за 200-километровыми заболоченными лесами Полесья, которое сковывало маневренные возможности не только вражеской, но и русских армий.
…Кстати, специалист по наполеоновским войнам с Россией В. М. Безотосный упоминает о наличии за тремя армиями – во втором эшелоне – двух резервных корпусов: у Торопца (под командованием генерал—адъютанта Е. И. Меллера—Закомельского) и у Мозыря (ок. 12 тыс. под командованием генерал—лейтенанта Ф. Ф. Эртеля)…
И наконец, далеко на юге – в Молдавии и Валахии – стояла еще одна русская армия – Дунайская, до 50 тыс. чел. (1-й корпус А. Ф. Ланжерона, 2-й корпус П. К. Эссена 3-го, 3-й корпус А. Л. Воинова и 4-й корпус Александ. Пав. Засса 2-го), под началом царского любимца (по крайней мере, на то время), адмирала П. В. Чичагова – на долю которого в самом конце войны выпадет непосильная задача, а потом и незаслуженная травля вкупе с опалой.
Совсем вдали от предполагаемого театра военных действий находился уже упомянутый 12 тысячный (?) «Финляндский» корпус генерал-лейтенанта Ф. Ф. Штейнгеля, прикрывавший русско-шведскую границу. Правда, после появления «около» шведского престола в качестве крон-принца бывшего наполеоновского маршала Бернадотта, нейтрально относившегося к России и скрытно-враждебно к Бонапарту, войска Штейнгеля могли быть задействованы на войне с Наполеоном. Некоторые исследователи упоминают и о 10-тысячном (?) «Рижском» корпусе генерал-лейтенанта И. Н. Эссена 1-го.
Главнокомандующий и другие военачальники высшего звена определялись только и исключительно российским императором, а ему в этом архисложным и щекотливом вопросе было очень нелегко.
С некоторыми из претендентов на эту роль у него не сложились личные отношения (известные и по-разному популярные – Кутузов, Багратион, Тормасов), другие, как например, бабушкины «екатерининские орлы и орлята» либо были безнадежно стары и дряхлы, а то и вовсе совсем недавно ушли в мир Мрака и Теней, Боевых Тревог и Тяжелых Походов, Былых Побед и Неудач (Прозоровский, Каменский-старший, Михельсон). Кроме того, после катастрофических неудач русских войск (Кутузова под Аустерлицем, Беннигсена при Фридлянде, когда, несмотря на то, что элитное соединение русской армии – ее гвардия дважды бесстрашно ложилась костьми, но сражения были проиграны) в войнах с Наполеоном у императора сложилось весьма критическое мнение о своем генералитете, способном успешно противостоять Последнему Демону Войны.