ЖЕНЕВА. Скучно, поди, со всяким старьём возиться, когда другие покоряют глубины?
ИВАН. Напротив. Это, знаете, как в машине времени. (Оглянулся.)
ЖЕНЕВА (неожиданно по-матерински взяла его голову в свои руки). Как тебя зовут?
ИВАН (удивлённо). Иваном.
ЖЕНЕВА. А жену?
ИВАН. Ириной.
ЖЕНЕВА. Сколько ей?
ИВАН. Мы вместе в школе учились. У нас общность воззрений.
ЖЕНЕВА (выпуталась из лямок рюкзака). Попить можно, родной?
ИВАН. Чаю?
ЖЕНЕВА. Воды. (Вытряхивает содержимое рюкзака на стол.)
Из-за дома появляется Хряпин – с ахами-охами трёт, умывает лицо, полощет белый налив в бочке с дождевой водой, стоящей у дома; одно яблоко бросает Женеве, другое смачно надкусывает…
ХРЯПИН (играя желваками). Возлюбленная, что потеряла?
ЖЕНЕВА. Я пить хочу, а он, он…
ХРЯПИН. Не огорчайся. (Стряхивая с рук капли воды, достаёт портмоне.) Магазин за углом. Давай, пробегись.
Женева уходит.
– Не обращайте внимания. (С широкой, профсоюзной улыбкой представился.) Хряпин – Иван.
ИВАН. На что не обращать внимания, Иван Петрович?
ХРЯПИН. А ни на что не обращайте внимания.
ИВАН. А вы – теперь как?
ХРЯПИН. В смысле?
ИВАН. Ну-у…
ХРЯПИН (хлопает себя по животу). Всё просто и надёжно! У меня, знаете ли, отличный, выдающийся организм! (Как бы по большому мужскому секрету.) Нам нужны девушки, которые ласкают не только взгляд, м-м-м?
ИВАН. Не знаю. Возможно.
ХРЯПИН. Охоту любишь?
ИВАН. Честно? Охотник из меня неважнецкий.
ХРЯПИН. Ночь. Костёр. Охотничьи рассказы. Кровь – любишь?
ИВАН. Я чай с лимоном люблю.
ХРЯПИН. М-м-м, зайчик в сметане! Уточка в маслице! Однажды промахнулся, отстрелил зайчишке лапу. Ковыляет, бедняга, выдохся, кричит, как дитя. А что сделаешь? Пришлось добивать.
ИВАН. Жалко.
ХРЯПИН. Побеждает зло, а значит, правда!
Ирина припарусила в раздольной цыганской юбке. Лагунов по команде жены хватает гитару, принимает «стойку».
ИРИНА (подтанцовывая). О чём вы тут без меня?..
ХРЯПИН (будируя). М-м-м, о женщинах – исключительно красивых!
…Танцуют втроём.
2. Под звёздами
ХРЯПИН. Был я в Третьяковской галерее, возлюбленные, был! Не произвело.
ИВАН (в сильном подпитии). Да… как же так, Иван Петрович. Вы…
ХРЯПИН. Иван! Просто – Иван! Забыл? Мы – Иваны-капитаны!
ИВАН (повторяет). Мы Иваны-капитаны… Да, но в Третьяковской галерее собраны мировые шедевры!
ХРЯПИН. Хорошо. Допустим. Но зачем стены зелёной краской покрашены?
ИВАН (недоумевая). Стены – зелёной краской? В самом деле – зелёной?
ХРЯПИН Зелёной, зелёной краской – зачем?
ИВАН. Я… не знаю. Я давно там не был, но…
ХРЯПИН. У меня в глазах рябит – до сих пор.
ИВАН. Может быть. Но при чём здесь зелёные стены? Третьяковская галерея – там… скульптуры, картины…
ХРЯПИН. Какие?
ИВАН (улыбаясь). Ты шутишь?
ХРЯПИН. Нет. Какие картины?
ИВАН (растерянно). Врубель, к примеру…
ХРЯНИН. Врубель не катит. Вот Эрмитаж-ж-ж – паркет – вазы шика-а-арные!
ИРИНА (напевает, перебирая гитарные струны).
ХРЯПИН (смахнув слезу). «Хорошо бы, как ветками ива…»
ЖЕНЕВА. Котик, будь твоя воля, ты бы каждой берёзке подол задрал.
ХРЯПИН. Тёзка, друг, хрюкнем! (Набулькал в бокал.)
Выпивают.
– Эх, пошла душа в рай и хвостиком завиляла!
ИРИНА (мужу). Закусывай. И давай, расскажи нам… чего-нито.
ИВАН. Чего – не то?
ИРИНА. Друг любезный, теперь твоя очередь гостей развлекать.
ИВАН. О пара… параллельных мирах?
ИРИНА (вздохнула). Господи! Что делать, если из арбуза постучали в ответ?
ИВАН. Кто постучал? Где?
ИИНА. Всё равно уж. Давай об индейцах.
ИВАН (собрав волю в кулак). Сейчас трудно представить, однако, в сущности, где-то недалеко от нас – живут малоизученные или даже, можно сказать, совсем неизученные общины людей. Взять, скажем, Бразилию, где есть племена, у которых – вы только представьте – своя этика! Душ целомудренных, невинных не коснулась цивилизация. Утро – воскресенье. Ночь – смерть.
ЖЕНЕВА. Где это?
ИВАН. В Бразилии. Племя самбуру. А ещё есть масаи. У них нет дырочек в мочках.
ЖЕНЕВА. Наивняк, нам не надо ехать ни в какую Бразилию. Час на поезде – и никакой цивилизации.
Хряпин с Ириной смеются.
– Нукакмогу – слышал о таком племени?
ИВАН. Нукак Маку? Что-то знакомое…
ЖЕНЕВА. Ещё бы.
ИРИНА (мужу). Вань, давай уж о космосе, философ ты мой доморощенный.
ИВАН. Космос – основа познания!
ХРЯПИН. Хорошо сказал – так… ого-го-го… по-нашенски! Жги!
ИВАН. Иван, тёзка, это не я сказал. Это сказал Константин Эдуардович Циолковский.
ХРЯПИН (подмигнул дамам). А кто это?
ИВАН (удивлённо). Философ, мыслитель – великий человек!
ХРЯПИН. Слава те… А я уж подумал: наш брат-юморист.
Хряпин с Ириной смеются.
ИВАН (страдая). Циолковский утверждал, что человечество разделилось. Для некоторых суеверия, неврозы приняли форму спасительных кругов, но, к счастью, они не имеют ничего общего с истиной. Впрочем, мир не стоит на месте.
ХРЯПИН. Скажите, какие мы – Мендельсоны!
ИВАН (продолжает). Наука совершенствуется, знания множатся, и так было и будет всегда! А почему? А потому, что процесс познания неоспорим, впрочем, как и мы с вами. (Выразительно.) Я понимаю, понимаю я, что довольно глупо – сейчас рассуждать о подобных, в самом деле, отвлечённых вещах, однако нам необходимо общение. Трудно, невыносимо в одиночку отыскивать дорогу к свету. Но здесь я вижу – чистых, добрых, несомненно, прекрасных людей! И вот – я, преисполнен милостью, говорю вам, братья и сёстры, – ибо мы таковые, – наша встреча – состоялась! Мы двигались на это свидание, быть может, целую вечность, не осознавая ни себя, ни величайшего замысла тайны вселенной, когда дух жизни обитал в нас, должно быть, в облаке разумного газа, в котором наши тела были разбиты на атомы, которые мчались, неслись… с умопомрачительной скоростью в беспредельном пространстве Вселенной! Ну и что, что мы глупы и необразованны! Что с того, что наш разум подчас блуждает в потёмках суеверий и суемудрия: мы прекрасны в будущем! Нет, вы оглядитесь – взгляните вокруг – как великолепна планета, на которой мы обитаем! Какая щедрая, ошеломительная, бесподобная красота! Она доставляет покой и уверенность, ни с чем несравнимое наслаждение! Звёзды – «яблоки солнца»! Озёра – словно из зеркальных осколков! Океаны – груды изумрудных, прозрачных камней, но они будто живые! Возьмите бинокли! Возьмите подзорные трубы! И вы увидите города – большие и малые; деревушки – бесконечное и разнообразное множество! Леса изо мхов и лишайников, где можно свободно вздохнуть и почувствовать запах хвои, грибов, мёда и ягод! Снежные горные хребты присыпаны, точно сахарной пудрой! Облака из тополиного пуха, и будто подвешены на тоненьких нитях из паутины!
ЖЕНЕВА (сквозь тайные слёзы счастливо и нежно вскликнула). Ой, зарыдаю!
ИВАН (продолжает). И всё живёт, перемешивается, перемещается само по себе, обещает дивные, восхитительные плоды!
ХРЯПИН. Я – великан!
ИРИНА. Шофёр, на острова! (Показала мужу глазами: музыка!)
…Танцы.
ХРЯПИН. Тёзка, ты – гений!
ИВАН. Не-ет! Я не мечтаю о многом. Я чувствую и знаю очень мало. К примеру, некоторые мёртвые тела, какой-нибудь заурядный термометр и/или барометр – в десятки раз чувствительней любого доктора или специалиста по погоде. Ты понимаешь?
ХРЯПИН. Нет. Расшифруй.
ИВАН. Я утверждаю, что природа – психична! Атомы, молекулы и всё прочее – продукт разумной психической силы. Возьми калькулятор – чудо прогресса, толщиной чуть больше игральной карты, но ему даже батарейка не нужна. Я подношу к источнику света, и – оживает!
ХРЯПИН. Чудак. Микроэлектроника, технологии: всё понятно.
ИВАН. Да в том-то и дело, что нет. Я – человек, допустим, я создал эту вещицу, да? Но эта фитюлька умеет думать, то бишь считать, во много раз быстрее, чем я – её создатель. Панпсихизм – пир духа!
ХРЯПИН. Чего?
ИВАН. Если коротко: наша планета – планета гениев! За одно неполное поколение техногенность пережила не одну научно-техническую революцию. Термин «радио» стал употребляться всего лишь сто лет назад! Иван, ты чувствуешь – постигаешь?!