Вдруг Виктория отпустила Иришкину руку, надела пушистые варежки, слепила увесистый снежок и кинула в подругу. Иришка хоть и изумилась, когда увидела, что Вика в нее кидается снежками, но и не растерялась.
– Ах ты, так значит! – воскликнула она. Слепив снежок, она точным броском поразила правое бедро Вики. – Точно в цель!
– Лови, фашист, гранату! – закричала Вика и запустила снаряд прямо в голову Иришки. – ОЙ! Я не хотела. Тебе больно?
Иришка взялась за голову и притворно захныкала, как пятилетняя девчонка, которой не купили желанную игрушку. Виктория испугавшаяся, что причинила боль подруге, подбежала к ней, чтобы извиниться и попросить прощения. И только Виктория подбежала к ней на достаточное расстояние, как вдруг Ирина игриво улыбнулась и запустила снежок Вике в лицо. Виктория, опешив от такого злодейства, от такой нечестной и подлой игры, повалила свою подругу в белый, мягкий сугроб.
Плюхнувшись в сугроб, визжа, поднимая вверх сверкающие снежинки, окутав себя с ног до головы природной пудрой, они звонко и беззаботно засмеялись, вспомнив недалекое детство, когда часами прыгали в глубокие сугробы, проваливаясь по пояс. А то и глубже.
И вот – две девушки, тринадцати лет, лежат в сугробе, смеются и смотрят на вечернее небо в феерии крутящихся балерин, которые падают на их вытянутые язычки, на красные губки, на длинные реснички, на розовые щечки, на подбородки, на челки, что торчали из-под шапок и мгновенно тая, превращается в воду.
Где-то вдалеке были слышны плач ребенка, вой собаки на луну, рев проезжающих машин и еще огромное множество различных звуков сливающихся воедино. Но ничто не отвлекало внимания Виктории и Иришки. Они заворожено, лежа на снегу, смотрели в необъятное небо, где за облаками сияли звезды, а за звездами другие звезды, звезды бесконечных галактик.
– Мы с тобой две дурочки! – сказала Иришка, отряхиваясь от прилипшего снега к одежде.
– Ничего подобного, – не согласилась с ней Вика, продолжая лежать в сугробе. Снег все шел и шел. – Полезно вспомнить то, о чем мы с тобой давным-давно позабыли…лежать в теплом снегу. Помоги мне встать.
Иришка протянула руку Виктории, которая ухватилась за нее, как за спасительную палочку и через секунду стояла на заснеженном тротуаре, отряхиваясь. Приведя себя в порядок, они пошли дальше по тихим улочкам, которые потихоньку превращались в заснеженные дюны.
– Вик, я тут недавно услышала от Саши Скороходовой, что, якобы, в тебя по уши влюблен Меньшиков и хочется с тобой дружить.
– Вовка что ли из «б» класса? – спросила Вика; Ирина кивнула. – Какое счастья, что я в него не влюблена.
– Ты вообще хоть в кого-нибудь влюблялась?
– Как-то не доводилось.
– Да подруга…ты столько всего упускаешь! Я уже влюблялась три раза! И скажу тебе по правде, это нечто неописуемое, когда ты видишь его – и твоя голова кружиться от счастья, сердце стучаться в два раза быстрее, хочется прыгать, танцевать, летать и целоваться. Эх, эти поцелуи, словно сказка, из которой не хочется возвращаться обратно! – мечтательно говорила она, словно летая в облаках. Вернувшись обратно на землю, она спросила у Вики. – И чем же тебе не нравится Меньшиков? Многие девчонки хотят с ним дружить, а почему ты не хочешь?
– Тебе бы журналисткой работать, – засмеялась Вика. Ирина не оценила шутки. – Это была шутка. В общем, он не в моем вкусе. Слишком красив.
– Вот именно, что он красивый и желает с тобой подружиться, – не унималась Ирина. – И если он предложит свою дружбу, ты не должна будешь отказываться.
– Так, давай больше не будем об этом. Я никому ничего не должна и не собираюсь с ним «дружить», так как под всей его маской красавца скрывается подлый и высокомерный лицемер. Я сама видела, как он унижает и призирает слабых. Как ведет себя в школе, словно король из высшего общества. Если он вам нравится – и тебе в частности – то можешь его забирать и хоть сколько дружить с ним. Я быстрее буду «мутить» с ботаником Аркашей, чем с ним!
– А вот может, и подружусь назло тебе! – обиженно объявила Иришка.
– Ну и пожалуйста. Твое дело.
– И вообще знаешь, что я думаю?
– Что же?!
– Что ты слишком много провидишь времени за чтением, забивая себе голову всяким ненужным хламом, когда нужно общаться с подружками и заводить отношения с мальчиками.
– Как интересно. Только то, что мне делать в свободное время буду решать я и только я, а не ты! Понятно? – разозлилась Вика.
– Понятно.
– Извини…
– И ты извини.
– Все забыли.
– Забыли.
Дойдя до перекрестка, они разошлись в разные стороны. Вика побрела на юг, а Ирина на север. Их обоих ждала любящая семья и праздничный ужин.
Виктория подошла к дому и увидела, что на ветке дуба сидит встревоженный Домовой. Она махнула ему рукой. Увидев Викторию, он спрыгнул с ветки, подбежал, и ничего не говоря, нежно ее обнял и закружился. Виктория от неожиданности сначала опешила, но потом все же радостно вскрикнула от того, как мир стал кружиться и расплываться, а радостное лицо Домового оставалось таким же четким и красивым. Она смотрела в его глаза, смеялась и умоляющим голоском просила, чтобы он отпустил ее. На самом деле она это не хотела, ей было хорошо и спокойно в объятиях любимого человека, и она могла кружиться так вечно.
– Ты сегодня была лучше всех! – сказал он, аккуратно опустив Викторию на дорогу, засыпанную снегом.
– Откуда ты…
– Честно? Я подслушал. Ну что, пойдем домой? Тебя уже ждут, не дождутся, родители. Ждут чемпионку!
– Пойдем. Я стала сегодня чемпионкой благодаря тебе.
– Мне? – удивился Домовой.
– Ага. Тебе покажется это странным, но увидев тебя в своих воспоминаниях, я забыла обо всем на свете. Я была с тобой. Я не видела ни злобные взгляды соперников, ни растроганные взоры моей команды, ни взволнованного тренера, что суетливо бегал взад-вперед, ни злобного судью, ни клокочущих зрителей, словно из горнов. Я не видела никого и ничего, кроме мяча, щита и дивных воспоминаний, окружающие стены спортивного зала, которые ласково теребили нотки моей заблудшей души, вороша усталую память, чтобы вознести меня в райский уголок спокойствия и блаженства, где я смогла закинуть три победных очка. Все это благодаря тебе!
– Ох, Вика. Ты меня в последнее время пугаешь своими умными словечками. Неужели снова перечитывала Маккалоу «Поющие в терновнике»?
– Да, – ответила она и засмеялась. – От тебя ничего не утаить. Эта книга настолько прекрасна, искреннее и чиста, что я путешествую на ее страницах, как вольная и гордая птица, мечтая, как и все девчонки о страстных поцелуях, о пламенной и сладострастной любви, о принце на белом коне…
– О, Боже! Какая гадость! – Домовой скривил лицо, словно унюхал что-то неприятно пахнущее. – Нашла о чем думать.
– Ничего ты не понимаешь в настоящей романтике, – сказала Вика.
– Ты права. Ничего не понимаю. И не хочу.
– Зря.
– Я хочу признаться…
– В чем?
– Я обманул тебя, что услышал о твоем успехе. Я его увидел.
– Только не говори мне, что ты рисковал своей жизнью ради того, чтобы посмотреть на мою игру? – встревожилась она.
– Именно, так. Прости, но я не мог сидеть дома, когда ты играла.
– Зачем? Зачем надо было рисковать из-за такой глупости? – строго и одновременно нежно, по-матерински, отчитывала ему Виктория.
– Не переживай. Все же обошлось. И это не глупость. Ты знаешь это. Я знаю, что для тебя это игра – важная составляющая твоей жизни. Я не мог пропустить ее. Не мог. Рискнув, я выиграл. – Он выставил ладонь, на нее падали снежинки и поспешно таяли. И добавил. – Наша с тобой связь сильна, поэтому я без проблем нашел тебя в пелене нависшего тумана, в котором я слышал ужасные крики и вопли страдания.
– Но она не столько важна, как жизнь лучшего друга. Как же ты вернулся обратно? – спросила она.
– Обратный путь был легок. Я держал за руку твоего братика.
– Прикасаясь к нему, тебе нестрашны другие духи?