Только прогулки за город вместе с женой хана были приятны, но опасаясь ревности мужа, Афина скоро прекратила их. Мы стали ездить в сопровождении солдат, которые должны были помешать нам бежать. Между тем началась засуха, и крестьяне толпами преследовали нас, требуя, чтобы мы вернули им дождь: они считали нас виновниками своего бедствия. Оставалось только заниматься рыбной ловлей на реке да издали смотреть на Огненную гору, мечтая о возможности бежать или хоть как-нибудь снестись со жрицей. Нас мучила мысль о дальнейших поисках, о достижении цели нашего путешествия. Все время я старательно оберегал Лео от Афины, ни на минуту не оставляя их одних, и с той ночи в жилище Привратника она не говорила ему о своей любви; но я хорошо знал, что страсть ее не угасла и скоро прорвется. Я угадывал это по ее словам, движениям и трагическому выражению глаз.
X. У ШАМАНА
Раз Симбри пригласил нас откушать у него.
Жил он в башне дворца. Мы не знали тогда еще, что здесь было суждено разыграться последнему акту нашей драмы. В конце обеда Лео попросил шамана ходатайствовать перед ханшей, чтобы она отпустила нас, но старик посоветовал нам поговорить с ней самим.
– Кажется, Афина несчастлива в замужестве? – начал Лео.
– Ты прозорлив, друг, – отвечал шаман.
– И, кажется, она взглянула на меня благосклонно? – продолжал Лео, краснея.
– Ах! Ты запомнил кое-что из того, что произошло у Дверей!
– Я запомнил также кое-что, касающееся тебя, Симбри, и ее.
– Ну и что же? – спросил шаман.
– А то, что я вовсе не желаю компрометировать первую женщину в вашем государстве.
– Это благородно, впрочем, здесь смотрят на такие вещи несколько иначе. Все были бы рады, если бы Афина вышла замуж за другого.
– При жизни хана?
– Все люди смертны. Хан сильно пьет в последнее время.
– Ты хочешь сказать, что людей можно устранить? – сказал Лео. – Так знай же, я никогда не совершу подобного преступления.
При этих словах послышался шорох. Мы обернулись. Из-за завесы, за которой стояла кровать шамана, хранились его гороскопы и другие вещи, вышла ханша.
– Кто говорил о преступлении? – спросила она. – Не ты ли, Лео?
– Я очень рад, что ты слышала мои слова, повелительница, – отвечал Лео, глядя на нее в упор.
– Я только больше уважаю тебя за них. Я сама далека от мысли о преступлении, но то, что предопределено – сбудется.
– Что именно? – спросил Лео.
– Скажи ему, шаман.
Симбри взял свиток и прочитал: раньше следующего новолуния хан Рассен умрет от руки чужеземца, который пришел в страну из-за гор, – так начертано в Книге звезд.
– В таком случае, звезды лгут, – возразил Лео.
– Думай, как тебе угодно, – сказала Афина, – только он умрет не от моей руки или руки моих слуг, а от твоей.
– Отчего непременно я, а не Холли убьет его? Но если так, то меня, конечно, жестоко накажет его опечаленная вдова…
– Ты смеешься, Лео Винцей. Ведь ты знаешь, что за муж – хан!
Мы с Лео оба почувствовали, что нам не избежать объяснения.
– Говори, царица, говори все, – сказал Лео решительно, – может быть, лучше высказаться.
– Хорошо же. Что было раньше, я не знаю, я скажу только то, что открылось мне. С раннего детства, Лео, образ твой носился передо мной. Когда я в первый раз увидела тебя у реки, я узнала тебя. Я видела тебя раньше во сне. Раз, еще маленькой девочкой, я заснула на траве на берегу реки, и ты пришел ко мне, только лицо твое было тогда моложе. С тех пор ты часто снился мне, и я привыкла считать тебя своим. Долго тянулись годы, и я чувствовала, что ты медленно приближаешься, ищешь меня, идешь ко мне, минуя холмы, пустыни, равнины, снежные степи. Три месяца тому назад мы сидели здесь вдвоем с Симбри; он учил меня читать в книге прошлого, и вот мне было видение. Я увидела тебя и твоего друга над обрывом. Я не лгу.