Обратиться к вам для него намного дешевле и гораздо менее опасно. И кроме того, я рассказал ему,
какой вы прекрасный человек. Говоря абсолютно откровенно, сейчас вы единственный, кто может помочь ему. Эти большие воротилы не могут
связываться с чем-то подобным призыву. Это слишком чувствительная тема. Политики ее до смерти боятся.
Я вспомнил конгрессмена, пришедшего ко мне в офис. В таком случае, он был не трус. Или, возможно, его политическая карьера кончалась, и ему
было все равно. Мистер Хиллер внимательно наблюдал за мной.
- Не поймите меня превратно, - проговорил он. - Я сам еврей. Но с сефардами нужно быть осторожным, не то они вас перехитрят. Поэтому, когда
отправитесь на встречу с ним, не теряйте головы. - Он сделал паузу и спросил с беспокойством в голосе:
- А вы не еврей?
- Не знаю, - сказал я. И подумал тогда, что все сироты - уроды. Не зная своих родителей, мы никогда не думали о евреях, о неграх или о
чем-то таком еще.
На следующий день я позвонил мистеру Эли Хэмси в офис. Подобно женатым мужчинам, пустившимся в приключения, отцы моих клиентов давали мне
только служебные телефоны. Но им нужен был мой домашний телефон на случай, если потребуется немедленно со мной связаться. У меня уже было много
телефонных разговоров, повергавших Валли в изумление. Я ей говорил, что звонили в связи с тотализатором или с журнальной работой.
Мистер Хэмси попросил меня подойти к нему в офис во время моего обеденного перерыва, и я пошел. Это было одно из зданий центра одежды на
Седьмой авеню, всего в десяти минутах ходьбы от моей работы. Приятная маленькая прогулка по весеннему воздуху. Я уворачивался от парней,
толкавших ручные тележки, груженные корзинами с одеждой, и с некоторым самодовольством размышлял, как тяжко им приходится трудиться за жалкую
зарплату в то время, как я получал сотни за небольшую бумажную работу. Большинство из них были негры. Если бы у них было необходимое
образование, они могли бы приворовывать, подобно мне, а не гонять тележки.
В здании курьер повел меня через залы, где демонстрировались модели одежды на предстоящие сезоны. Затем через небольшую неприбранную
комнату меня провели в приемную мистера Хэмси. Я поразился ее шикарности при том, что все остальное здание выглядело неопрятно. Курьер
перепоручил меня секретарше мистера Хэмси, женщине средних лет со строгими манерами, безупречно одетой, и она провела меня в святая святых.
Мистер Хэмси был огромным парнем, и походил бы на казака, если бы не отлично сшитый костюм, шикарная белая рубашка и темно-красный галстук.
У него было энергичное скуластое лицо с меланхолическим выражением. Он выглядел почти благородным и безусловно порядочным. Поднявшись из-за
стола и обеими руками схватив мои руки в знак приветствия, он заглянул мне глубоко в глаза. Хэмси стоял ко мне настолько близко, что я мог
разглядеть его густые липкие седые волосы. Он мрачно сказал:
- Мой друг был прав, у вас доброе сердце. Я знаю, что вы мне поможете.
- Но я действительно не могу вам помочь. Хотел бы, но не могу, - возразил я. И я объяснил ему всю систему призыва, как объяснял до этого
мистеру Хиллеру. Я говорил холоднее, чем собирался. Мне не нравятся люди, заглядывающие в глаза.
Он сидел и мрачно кивал. Потом, как будто не расслышав ни слова, продолжал, и в голосе его слышалась подлинная меланхолия.
- Моя жена, бедная женщина, у нее очень плохое здоровье.