Я не посвятил в это Калли и Джордана, и Диану. Я никогда не разговаривал об этих вещах, даже с моим братом Арти, который мне ближе всех в
мире.
Поскольку это звучит патетически, а на самом деле это не так. Приют был милым, приятным, опрятным местом с хорошей школьной системой и
умным директором. Я чувствовал себя прекрасно, пока мы с братом Арти вместе оттуда не ушли. Ему было восемнадцать лет, и он нашел работу и
квартиру. Я сбежал к нему. Через несколько месяцев я от него ушел, наврал о своем возрасте и поступил в армию, чтобы сражаться на Второй Мировой
войне. А теперь здесь, в Вегасе, шестнадцать лет спустя рассказывал Джордану и Калли, и Диане о войне и о своей последующей жизни.
Первое, что я сделал после войны, это поступил на писательские курсы в Новую Школу Социальных Исследований. Все тогда хотели быть
писателями, как двадцать лет спустя все надеялись стать кинорежиссерами.
Мне трудно было найти друзей в армии. В школе было легче. Там же я встретился со своей будущей женой. Так как у меня не было семьи, кроме
старшего брата, я проводил много времени в школе, болтаясь по кафетерию вместо того, чтобы возвращаться в свои одинокие комнаты на Гроув-Стрит.
Это было весело. Часто мне везло, и я уговаривал какую-нибудь девушку пожить со мной несколько недель. Парни, с которыми я подружился, все после
армии, говорили на моем языке. К сожалению, все они интересовались литературной жизнью, а я нет. Я просто хотел стать писателем потому, что
всегда выдумывал истории. Фантастические приключения, отгораживающие меня от мира.
Я обнаружил, что читаю больше других, больше даже чем аспиранты, специализирующиеся по английскому языку. Мне больше нечего было делать,
хотя я всегда играл. Нашел тотализатор на Истсайде у Десятой улицы и каждый день ставил на игры с мячом, футбол, баскетбол и бейсбол. Я написал
несколько рассказов и начал роман о войне. Я познакомился со своей будущей женой на занятиях по рассказу.
Она была крошечной ирландско-шотландской девушкой с большим бюстом и большими синими глазами и очень, очень серьезно ко всему относилась. У
нее не было возможности судить меня, так как я еще не представил свой рассказ на занятиях. Она читала собственный рассказ. Я был удивлен, так
как рассказ был очень хороший и очень забавный. Он был о ее ирландских дядюшках-пьяницах.
Когда рассказ закончился, весь класс набросился на нее за поддержку стереотипа, что ирландцы пьют. Ее милое личико исказилось обидным
недоумением. Наконец, ей дали возможность отвечать.
У нее был красивый мягкий голос, и она жалобно сказала:
- Но ведь я выросла среди ирландцев. Все они пьют. Разве это не правда? - Она сказала это преподавателю, который также оказался ирландцем.
Его звали Мелони, и он был моим хорошим другом. Хотя он и не показывал этого, но в настоящий момент был пьян.
Мелони откинулся на стуле и торжественно сказал:
- Не знаю, сам я из Скандинавии. - Мы все засмеялись, а бедная Валери склонила голову, все еще сконфуженная. Я вступился за нее, потому что
счел рассказ хорошим, хотя знал, что она никогда не станет настоящим писателем. Все в классе были талантливы, но лишь немногие обладали энергией
и желанием пройти далекий путь, посвятив свою жизнь писательству. Я был одним из них, и чувствовал, что она к ним не относится. Секрет был
прост. Писательство было единственной вещью, которой мне хотелось заниматься.