Теперь в наушнике ржали все хором.
– Я профессионально готовлю.
– Правда? – неизвестно чему обрадовался Антошка. – Тогда, может, борщ сваришь?
– Сварю, а чего не сварить, а борщ – это что?
– Это суп, – удивился и уставился на меня Антон.
– Ну, тащи банку.
– Зачем?
– Варить будем.
– В банке?
– Варить будем в кастрюле, но суп ведь находится в банке, я их профессионально открываю.
– Всё, отравит мужика как пить дать, – услышала я в ухе.
– Ты питаешься консервами?
– Да.
– Да, вам, бомжам, нелегко, – сделал заключение мой подопечный.
– Сейчас праздники, на носу Рождество, так уж и быть, сделаю доброе дело, поживешь у меня, завтра к маме моей на праздничный ужин поедем, посмотришь, как живут нормальные люди. А я тебя сейчас картошкой накормлю жареной. Ты поможешь почистить?
– Помогу.
– На тогда, чисти, а я пока тебе постель постелю чистую.
Я достала нож и стала чистить картошку.
– Этими тупыми ножами только в гестапо людей мучить, что за хрень! – злилась я про себя.
Меня хватило ненадолго, достав из-за пазухи свой перочинный ножик и наточив об него все ножи Антона, спокойно продолжила чистить эту хрень.
– Так мало начистила? – услышала я за спиной обиженный голос.
– Давай я тебе покажу, как надо.
Антошка схватил ножик и тут же порезался. Орал он – мама дорогая.
– Что у вас там происходит? – кричал мне в ухо Демон.
– Подопечный порезался.
– А чего орет, как будто его там жарят?
– Неокрепшая психика, – равнодушно ответила я. Антон всё продолжал визжать и бегать по кухне.
– Какая сволочь наточила мне ножи? – верещал он.
– Жанка! – услышала я в ухе.
– Ты давай там молчи, что этой сволочью была ты, – хихикал Химик. – А то выставит тебя, и дело провалим.
– Этот полудурок меня достал, – шипела я от злости.
– Очень даже понимаю, но задания мы не обсуждаем, а выполняем. Давай держись!
– Хватит прыгать, как кузнечик! – прикрикнула я. – Это всего лишь небольшой порез.
– Я истекаю кровью, ты что, не видишь? – плакал навзрыд Антон.
– Сколько тебе, мать твою, лет?
– Я не понял вопроса, мне или моей маме?
– Тебе, – еле сдерживалась я.
– 33.
– А ведешь себя как пятилетний. Давай я перевяжу палец, и всё пройдет.
– Нет, ты не умеешь, как мама, я только маме доверяю такие ответственные дела.
– Какие на хрен дела? Это маленький порез.
– При чем тут хрен? – взвыл Антон.
– Пристукну этого полудурка, – прокричала я в ухо.
– Жанна, остынь, и без тебя желающих хоть отбавляй, только двоих на площадке обезвредили. Шли нашего прикончить.
– Ух, как я их понимаю и даже осуждать не берусь.
– Полудурок, то есть Антон. Давай сюда палец, – дернула я ему руку. – Бинт есть или пластырь?
– Есть, – плакал он, не переставая.
– Вон, в шкафчике.
Я достала аптечку и быстро принялась за дело.
– Ну вот и всё, дел-то на полминуты.
– Я говорил, что у тебя ничего не получится, – всхлипывал он.
Я уже еле сдерживалась, чтоб его не стукнуть.
– Чего не получится? – взорвалась я. – Бинт на месте, кровь не идет, тебе чего еще надо?
– А по голове погладить, а стишок прочитать?
– Какой еще стишок?
– У собачки боли, а у Антоши не боли, заживи. А поцеловать, а конфетку дать? Говорю тебе, ты не мама, – обиженно гундосил он.
– И пусть земля ему будет пухом, – проговорила я и услышала в наушнике:
– Ну его, и так природа обидела, ты-то хоть не обижай.
Проснувшись утром, Антон постучал ко мне в дверь.
– Заходи! – крикнула я.
Он вошел и выпучил глаза.
– Ты чего? – спросила я его.
– Смотрю и удивляюсь, ты что, кровать по линейке заправляешь?
– Да, а что не так?
– А где ты этому научилась?
– На помойке, – ответила я. – А ты разве в армии не был?
– Нет, у меня плоскостопие.
– Ума, – хмыкнула я.
– Вот если б ты училась в школе, то знала бы, что плоскостопие бывает только ног.
– Скажи ему, что ты закончила мед, – услышала я в ухе.
– Да, и знаешь пять языков! – подсказывал Орел.
– И можешь дать ему фору в знаниях, – проговорил Демон.
– Может, просто дать ему пиз*ы? – высказалась я.
– Я натурой не беру, – посмотрел на меня Антон.
– Тем более ты не в моем вкусе, на маму мою совсем не похожа. Страшненькая ты, – высказался мой подопечный. – Вот сегодня посмотришь, как должна выглядеть настоящая женщина.
Мы подошли к дому, и Антон позвонил в дверь.
– Красивый у вас особняк.
– Да, ничего.
И не успела я толком оглядеться, как нам открыли дверь.
– Кто это у нас тут? – заверещала женщина.
Я просто обалдела:
– Это твоя мама?
– С ума сошла! Эта разукрашенная фурия, слезы нашей семьи, – моя сестра.
Красивая девушка лет 40 смотрела на меня так же, как и я на нее.
– Проходите в дом, – улыбнулась она.
В доме уже был накрыт стол и пахло очень вкусно.
– А вот и мама, – захлопал в ладоши Антон.
Мы с сестрой переглянулись. Маленькая ростом и очень толстая женщина в переднике и чепчике спускалась по лестнице. Такие же рыжие и непослушные волосы, как у сына, торчали в разные стороны.
– Ой, кто пришел! – заверещала она на весь холл.
– Мама, а я не один. Это Жанна.
– Очень приятно, – протянула она мне руку и полезла целоваться.
Я отшатнулась, а сестра ухмыльнулась.
– Дарья. Не стой истуканом, видишь, у нас гости, – обратилась она к дочери. – Иди приборы поставь.
И снова уставилась на меня.
– Вас ограбили? – продолжала она меня разглядывать.
– Нет. Просто я не успела переодеться.
– После чего?
– После помойки, мама, – уточнил Антон.
– После какой помойки?
– Которая возле моего дома.
– Вы что, познакомились возле помойки?
– Непосредственно на ней. Я в бачке сидела, – ехидничала я. – Вот там и познакомились.
– Ты что, Антоша, мимо проходил?
– Нет, простите, нас не представили, он сидел вместе со мной.
– Анна Николаевна я, – икнула женщина и потерла нос. – Антошенька, сынок, пойдем-ка со мной на кухню на пару слов.
– Похоже, обеда мне не видать, – обратилась я к сестре.
Она лишь махнула рукой, мол, сиди, всё уляжется. Из кухни доносились голоса. Мать орала, как потерпевшая.
– Спасибо, сынок, что разбавляешь нашу и так веселенькую семью фриками. Мало нам проститутки в доме, теперь бомж на мою голову.
– Я фотомодель, – закричала Дарья, сидя в кресле.
– Да ты себя хоть профессором обзови, а то я не знаю, чем эти модели занимаются, – ответила мать с кухни, – Я телевизор смотрю.
– Лучше б книги читала, – ответила ей Дарья.
Потом они стали шептаться и через час наконец вышли из кухни. Мама улыбалась мне, как родной.
Подойдя ко мне вплотную, как крикнет в ухо:
– Мы рады вас принимать у себя!