– Алваро! Пока у графа я не вижу заметных успехов. Стоит как статуя и слова не молвит. Разве это учтиво по отношению к капитану корабля его величества? Мне кажется…
Катул вопросом на чистом испанском прервал речь дона Салазара:
– Скажите капитан, сколько нужно заплатить, чтобы вы выпустили на волю людей, проявивших заботу о моей особе все прошедшие годы? Поймите, я им благодарен, что остался жив и здоров, за пищу и кров, хоть и рос в диких условиях.
Лицо дона Салазара вытянулось от удивления, и он задумчиво почесал свою бороду:
– Высокочтимый граф! Видно ваши успехи в обучении целиком и полностью зависят от прекрасной детской памяти. Я полагаю, корабль благородного брата нашего высокочтимого губернатора поглотила пучина моря, когда вам было от роду от пяти до семи лет. Ваш истинный возраст нетрудно подсчитать с момента пропажи. Я с радостью готов выполнить любое ваше желание, но в стычке с дикарями я потерял двух солдат его величества, а они стоят денег. Кроме этого, я намеревался продать пленников за хорошую цену на Ямайке. Поверить в то, что вы за них заплатите, я не могу. На радостях встречи с отцом вы забудете о своем небольшом долге и моей скромной персоне. Парочку дикарей я готов подарить вам в счет будущей милости, но всех, простите, не могу. Скоро наш корабль…
Катул резко прервал речь хитрого капитана:
– Капитан! Конкретно, сколько надо заплатить за всех пленных?
Дон Салазар вытер со лба шейным платком выступивший пот и заявил:
– Ваше высочество! Только ради вас! За каждого погибшего солдата два дублона, за каждого дикаря, простите, пленного – по одному дублону.
Алваро, внимательно наблюдавший за этим торгом, в изумлении подскочил. Такого богатства он никогда не видел в глаза. За названную цену можно было построить и спустить на воду два больших галеона.
Между тем, юный граф настаивал:
– Сколько не дублонов, а золота надо для выкупа пленных?
Капитан замялся и взял из ящика в руки пушечное ядро. Этот чугунный шар помогал ему во время длительного путешествия тренировать силу рук.
– Примерно этот вес, ваше высочество!
Алваро без сил присел на стул. Его губы тряслись. Было ясно, что капитан хватил лишку. Понятно, что у найденыша такого большого количества золота не могло быть, даже если он бывший вождь дикарей.
Дон Салазар поклонился графу и манерно попросил позволения оставить его с Алваро за полезным занятием. Катул не стал раскрывать свои планы перед недавними врагами. Освобождение за выкуп своих соплеменников и особенно Кими он считал первейшей задачей.
Выйдя на палубу и вдохнув свежего воздуха, молодой граф бросил свой взгляд на следующие к берегу реки шлюпки с пленными, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Капитан и его команда не должны знать о сокровищнице племени в подводной пещере. Оставалось дождаться ночи, и тогда он мог бы вплавь добраться до места ныряния у грозных скал. Аллигаторы ночью не так активны, и бояться их нападения не стоило. Но для поднятия корзины с сокровищами из глубины требовалась длинная веревка. Граф обратился к Алваро:
– Учитель! Меня держат в каюте как пленника. А ведь мое детство прошло в племени краснокожих, и мне требуется простор, плавание в морской и речной воде. Сегодня я решил искупаться у нашего корабля. Дайте команду вахтенному, чтобы ночью не поднимал тревогу, если я полезу в воду освежиться.
Алваро нахмурился:
– Ваше высочество! Капитан отдал мне строгий приказ, чтобы вы оставались на корабле. Он считает, что вас надо доставить к отцу в целости и сохранности. Мне непонятны ваши потрясающие успехи в изучении испанского языка, чтения и письма. Наблюдая за вами, я был поражен, с какой скоростью вы прочитали все религиозные и светские книги. Ведь прошло всего около суток с момента чудесного избавления вашего высочества от общества грязных дикарей, а скорость перелистывания вами страниц книг произвела на меня неизгладимое впечатление. Понимаю, что в результате полученной вами контузии могли вернуться четкие воспоминания детства. Но чтобы настолько, я этого не припомню. Полагаю, это происходит благодаря родовой крови. И еще меня поразило то, что оказавшись прямо у центра разрыва ядра, вашу светлость лишь контузило. При этом, ни один чугунный осколок не коснулся вашего благородного тела, хотя дикари, стоящие подле вас, были буквально иссечены. Видите этот прекрасный закат? Он пылает и бросает грозди света на землю, подаренную нам Всевышним. Уверен, что святая дева Мария убережет нас от бурь и штормов в этих диких морях на краю света, ибо ваше чудесное спасение посылает нам добрый знак свыше. Теперь крест и медальон, найденные при вас, не имеют той доказательной ценности, которую представляли ранее. Самыми вескими доказательствами являюся ваше лицо, столь схожее с отцовским и ваши немыслимые успехи в познании окружающего мира, чудесным образом дарованного нам всемогущим богом. И последнее: ваш пронзительный взгляд. Он приковывает меня и делает беспомощным. Уверен, что он так же действует и на других людей. Если бы не серебряный крест на вашей груди, святая инквизиция сочла бы вас пособником дьявола. Но клянусь всеми святыми, я уверовал в чистый свет вашей души.
Граф усмехнулся, наблюдая за копошащимися матросами, занимающимися починкой такелажа и ища глазами место с лежащей на палубе бухтой добротной веревки :
– Полноте, учитель! Просто контузия расширила горизонт моих скромных возможностей, и считать меня человеком, которому покровительствуют святые угодники, было бы преувеличением. Теорию нашего оружия я уже познал, но требуется практика. Кажется, наш отважный капитан обещал обучить меня стрельбе из огнестрельного оружия, пушек и хитростям владения мечом. С нетерпением жду этого момента. А пока я должен вас оставить и приготовиться ко сну. Ужин не несите. От такой пищи меня пока воротит. Но уверен, что привыкну. Спокойной ночи!
Оставив на палубе задумчивого дона Алваро, наблюдающего за последними всполохами вечерней зари, Катул спустился в каюту капитана и решил немного отдохнуть перед отчаянным водным путешествием в подводную пещеру племени. Молодой граф понимал, что каждый день промедления выкупа для многих пленных соплеменников принесет неисчислимые страдания. Мысль об унижениях, которым подвергается его любимая женщина, терзала его душу. Он понимал, что только золото и другие драгоценности могли принести его соплеменникам свободу. Неуемную алчность прочитал в глазах капитана, когда интересовался ценой, которую надо заплатить за пленных. Оставаться в плену и следовать морем во владения своего незнакомого отца, Катул не имел желания и уже продумал план своего личного освобождения от навязанных ему белых братьев по крови.
Звездная ночь, подернутая дымкой тумана, была тиха, и духота опустилась на землю и реку. Кровожадные комары так набросились на матросов, расположившихся на палубе, что быстро погнали их в трюмы для полноценного сна. Лишь вахтенный маячил на капитанском мостике, кутаясь в длинную накидку. С берега реки доносились слабые вопли соплеменников Катула, которых приучали к порядку длинные ременные плети белых господ.
Обнаженный Катул шагнул на палубу, подхватил бухту веревки, осторожно по якорной цепи спустился и скользнул в темную воду. Вахтенный ничего не заметил и на всплеск не обратил особого внимания, поскольку вся река была полна всплесками крупных рыбин, лакомившихся комарами. Плыть по течению было легко, и скоро корабль скрылся в пелене тумана. Аллигаторов Катул не боялся. Активность этих кровожадных водных созданий в ночное время стихала. Крупные анаконды водились выше по течению реки и не терпели близости соленой морской воды.