Теперь, когда я видела, как он флиртует, и мне было с чем сравнивать, его деловое отношение безусловно нравилось мне гораздо больше.
‑Когда ты говоришь «волшебник» ты имеешь виду то, что мы здесь, в Штатах, называем? – спросила я.
‑Не знаю.
‑Здесь волшебником называют того, кто получает свою силу от контакта с демоном или чем‑то злым, ‑ вмешался Эдуард.
Он покачал головой.
‑Нет, волшебник – тот, кто использует силу для того, чтобы навредить, и никогда во благо. У нас в команде не было психопрактика, как тут говорят. Так что я не могу дать более точного определения волшебства, кроме, как нечто вредящее.
‑Насколько это было похоже на наш случай? – спросила я.
‑Мне надо увидеть тела прежде, чем я смогу сказать точно, но следы крови выглядят не так. Тела в… ‑ Он остановился, будто что‑то невидимое запретило ему назвать место, ‑ где я был, там было существенно иначе. Тела там были расчленены, будто какой‑то силой, которая не оставила следов и никаких физических свидетельств, кроме трупов.
‑Я никогда не слышал о Ближневосточных террористах, согласившихся работать с волшебством. Они скорее убивают ведьм, которые им попадаются, – заметил Бернардо.
‑Они не исламисты, ‑ пояснил Олаф. – Они хотели вернуть свою страну в совсем прежние времена. Они считали себя потомками персов. Они думали, что Ислам делает их людей слабыми, потому они использовали силы более древние, которые мусульмане, бывшие с нами, сочли нечистыми и злыми.
‑Подожди, ‑ вмешался Бернардо, ‑ ты работал с местными?
‑Ты слишком драматизируешь, ‑ заметил Эдуард.
Я посмотрела на него и не смогла прочитать ничего на его спокойном лице, но он признал, что работал на Ближнем Востоке. Это было для меня новостью, хоть и не удивило.
‑Мужчины, работавшие с нами, с удовольствием убили бы нас за неделю до случившегося, но мы оказались в одной упряжке.
‑Враг моего врага – мой друг, ‑ констатировал Бернардо.
Все мы кивнули.
‑Так что это в некотором роде персидское животное‑пугало, не демон, но что‑то на него похожее.
‑Я уже говорил, что с нами не было психопрактиков, так что единственное, что могу сказать, это что нанесённый урон выглядят похоже, но не таким же, как там.
‑Хорошо, мы посмотрим, может, удастся отыскать в городе кого‑то, кто разбирается в предисламском волшебстве лучше меня, – я взглянула на Эдуарда. – Если только ты не знаешь больше моего, а мои знания итак сводятся к нулю.
Он покачал головой.
‑Не знаю.
‑Не смотрите на меня, – буркнул Бернардо.
Я воздержалась от ответа, который уже крутился на языке – мы и не собирались. Это было бы подло и не совсем соответствовало бы правде. Он узнал для нас информацию у помощницы шерифа.
‑Хорошо, мы узнаем, есть ли в городе человек или еще лучше кафедра университета, которая сможет нам помочь. Есть ли здесь какой‑нибудь эксперт.
‑Академики не всегда подходят для полевой работы, ‑ заметил Эдуард.
‑Прямо сейчас у нас никого нет, что значит, нам подойдет любой эксперт, – пожала плечами я, – Поинтересоваться не повредит.
Следователи, занимающиеся расследованием убийств, подозвали маршала Тэда Форрестера поговорить. Эдуард отошел, сменив выражение лица на своё более открытое альтер эго. Я знала, что лицо Тэда на самом деле скрывало куда больше. Интересно, что ни один из нашей команды не был приглашен на эту беседу.
Я обернулась к Олафу и Бернардо.
‑Прекрасно, мы проработаем персидский след, но позже, сейчас у нас есть другой вопрос. Почему они расправились с ними именно так, лишив себя шанса питаться?
‑Возможно, их мастеру не нравится вкус мужчин, ‑ предположил Олаф.
‑Что? – переспросила я.
‑Жертвы их мастера, в основном, стриптизерши, женщины, так? – начал Олаф.
‑Да.
Он наклонился и шепнул так, чтобы только я и Бернардо смогли расслышать.