Каннибал сказал «она устала от убийств». Это было самым худшим оскорблением из всех, потому что он был прав. На моих руках шесть лет кровавых убийств, и я устала. Я до сих пор видела вампиршу с окровавленными руками, умоляющую не убивать её. Я долгое время видела её в кошмарах, просыпаясь в объятиях Мики или Натэниеля, которые успокаивали меня, пока я снова не засыпала, или вставали по очереди вместе со мной выпить бесчисленное количество кружек кофе в ожидании рассвета или момента, когда пора будет идти на работу поднимать зомби, или получать новый ордер на ликвидацию, чтобы, возможно, убить ещё кого‑то. Я отталкивала эти мысли в ту часть себя, в которой скрывалось всё остальное несовершенство; неважно, что сделал со мной Каннибал, но это разбередило ту боль, как будто шрам снова начал кровоточить. Я думала, что это осталось в прошлом, но это оказалось не так. Я просто всё это время пыталась этого не замечать.
‑Сейчас нам нужно отвезти вас к шерифу Шоу, ‑ прервал Гремс мои раздумья, ‑ Но мы бы хотели отвезти вас в госпиталь, показать наших ребят. Ни наши психо‑практики, ни наши врачи так и не смогли выяснить, что с ними. Я доверяю Каннибалу, а он под впечатлением от вас. Не так‑то часто его удаётся поразить.
‑Я бы очень хотела попасть в госпиталь и взглянуть на них. Если от меня что‑нибудь зависит, я приложу все усилия, чтобы помочь.
Он взглянул на меня своими откровенными карими глазами, и в них ощущалась сила. Не метафизическая, но всё равно сила. Сила веры, бескорыстности. Это подразделение спецназа было призванием Гремса, его религией. И он был истинно верующим. Он был одним из тех пугающих людей, чья вера может быть заразной; однажды вы замечаете, что верите в его мечты, цели, как в свои собственные. Последний человек на моём веку, который обладал чем‑то подобным, был вампиром. Я считала Малькольма, главу Церкви Вечной Жизни, опасным потому, что он был вампиром в ранге мастера; но, заглянув в искренние карие глаза Гремса, я осознала, что, возможно, дело было не только в вампирских силах Малькольма. Может, дело просто в вере?
Гремс верил, в то, что он делал, безоговорочно. Несмотря на то, что он был старше меня более, чем на 10 лет, я внезапно почувствовала себя старше. Некоторые вещи оставляют след в душе, измеряемый не годами, а пролитой кровью и болью, необходимостью идти на сделки с совестью, чтобы достать плохих парней, пока однажды не заглянешь в зеркало и задумаешься, на какой же ты стороне после этого. Тогда наступает момент, когда полицейский значок больше не означает, что ты хороший парень, а лишь то, что ты один из своих. Я хотела быть хорошим парнем, иначе что я тогда здесь делаю?
Я стояла на коленях перед открытым именным шкафчиком для хранения оружия, пытаясь решить, что из трёх сумок взять с собой. Со мной остались Гремс, Купер и Рокко. Остальные оперативники разошлись, но недалеко. Большинство из них просто отошли к спортивной площадке с тренажёрами для поднятия тяжестей и начали тренироваться. Я сконцентрировалась на своих сумках, отвлекшись от клацанья тренажёров и тех тихих звуков, которые издают люди, когда тренируются. Огромное пространство, казалось, поглощало шум лучше, чем большинство спортзалов, так что звуки были приглушёнными.
‑Подожди‑ка, что это у тебя? – поинтересовался Купер из‑за моего плеча.
‑Скажи, на что именно ты смотришь, и я отвечу, ‑ отозвалась я, заглядывая в открытую сумку.
‑На это, ‑ показал он пальцем, опускаясь на корточки рядом со мной.
‑Гранаты с фосфором.
‑Они не похожи на те, что я видел.
‑Они разработаны на основе старой модели, ‑ теперь я завладела их вниманием окончательно. Оперативники присели вокруг сумки.
‑Насколько древняя эта штука? – спросил Купер.
‑Она не древняя, она, к слову говоря, только что выпущена. Её изготавливают в специализированной оружейной мастерской.