Правая сторона его лица, испорченная на её взгляд, была покрыта шрамами, будто от кислоты, оставленными святой водой, которой церковники имели обыкновение пытаться изгонять из вампиров дьявола. Шрамы затронули не слишком большую часть его лица, только часть от виска до подбородка с одной стороны. Его рот был все таким же манящим для поцелуев, в его лице все еще была та душераздирающая красота, но не для Бель, которой казалось, что шрамы покрывают всё.
Его шея была нетронутой, но от груди до паха и частично по бедру с правой стороны его тела все было в шрамах от святой воды. Выглядело это так, будто плоть оплавилась и частично деформировалась, как воск. Кожа была рельефной вплоть до нетронутой половины, но не поврежденной. Он мог все так же чувствовать прикосновения, ласки, поцелуи или укусы. Просто кожа ощущалась по‑другому. Это был все тот же Ашер, и я любила его.
Не так, как я любила Жан‑Клода, но я узнала, что любовь может принимать самые разные формы и значения, и независимо от того, как схоже с чем‑то она выглядит со стороны, внутри она ощущается совершенно иначе. Так же сильно, но все же иначе.
Я упаковалась, хоть и собиралась заставить охрану поднять мои чемоданы с оружием по лестнице. Я должна была добраться до аэропорта и самолета, заправленного и дожидающегося меня. Я хотела оказаться в Лас‑Вегасе, пока еще светло. Если Витторио намерен вытащить меня из Сент‑Луиса прежде, чем Жан‑Клод проснется и настоит, чтобы я взяла с собой охрану, то так тому и быть, я буду в Вегасе, когда Витторио все еще будет мертв для мира, как и остальные. Было в высшей степени справедливо, что вампиры были беспомощны днём. Я выжму из этого максимум преимуществ. Конечно, Витторио знал все обо мне, если следил за мной. Мысль о том, что у него, вероятнее всего, есть дневные глаза и уши, шпионящие за мной в Лас‑Вегасе, не радовала.
Я всмотрелась в этих двух вампиров и пожалела, что не смогу попрощаться.
Дверь ванной открылась, и вышел Джейсон, облачённый халат, который он не потрудился завязать потуже; когда я только вошла, он лежал полностью обнаженным между вампирами. К тому же, я и раньше видела его обнажённым. Он был pomme de sang Жан‑Клода, его яблоком крови, чем‑то среднем между любовницей и утренней закуской. Большинство мужчин не трахались со своими pomme de sang, Жан‑Клод не был исключением, но репутация Джейсона пострадала из‑за необходимости показать нашего общего мастера более могущественным в глазах всего вампирского сообщетсва. Ему еще дали забавное поручение следить за тем, что я делаю и где бываю, пока вампиры спят.
Джейсон с меня ростом, может, на дюйм выше, невысок для мужчины, да и для женщин тоже, полагаю, невысок. Его светлые волосы теперь уже отрасли до плеч. Он опустил их, хотя, по правде сказать, он был одним из немногих мужчин, на ком короткая стрижка мне нравилась. Но я была всего лишь его другом и любовницей, а не его девушкой, так что длина его волос была его личным делом.
Он улыбнулся мне, его по‑весеннему голубые глаза сияли какой‑то невысказанной шуткой, известной только ему. Внезапно его взгляд изменился, от шутливого до серьезного и до… Я вдруг осознала, что он голый, и халат прикрывает совсем немного и…
‑Прекрати, Джейсон, ‑ попросила я тихо. Я не знаю, почему мы всегда шепчем рядом со спящими вампирами, будто они вправду спят, но это так; если не задумываться, начинаешь грести всех под одну гребенку, будто они нас слышат, и мы можем им помешать.
‑Прекратить что? ‑ спросил он голосом, чуть более низким, чем должен был бы. Я не могу сказать точно, что изменилось вдруг в его походке, но он внезапно напомнил мне, что днём он трудился стриптизером.
‑Что мы говорили по поводу серьёзного флирта, Джейсон? Ты ведь знаешь, что у меня на это нет времени.
Он подошел к краю кровати, и мне оставалось либо отступить, либо попытаться устоять на ногах, пока он продолжал флиртовать. Отступить было бы трусостью, да и раньше я вполне могла противостоять вниманию Джейсона, но с тех пор, как я случайно сделала его волком своего зова, он, похоже, получил намного больше власти над моими желаниями.