***
Послышался звучный голос проводника, а это значит, у меня есть пару минут, чтобы не пропустить крошечную деревенскую станцию, где не ловит связь, и где кроме меня в этот раз даже никто не собирался выходить. Схватив рюкзак, я приземляюсь на небольшую бетонную плиту, которая здесь олицетворяет платформу. Когда моя электричка чуть отъехала, я поняла, что дальше легче не станет, ведь мой путь к станции преграждал длинный товарный поезд, но мог ли он остановить меня в данной ситуации? И перемещение под поездом между вагонами неплохо позволило размять спину и ноги, отсиженные в электричке. Следующим этапом предстояло найти моего встречающего, ведь до пункта назначения ещё минимум час по разбитой лесной дороге.
Поднявшись по ступенькам станции, между деревьев я заметила моего добродушного плюшевого высокого провожатого. Он почти ежедневно встречает гостей, для него это уже рутина, а я рада ему, как старому другу, который всегда поможет в трудную минуту. Обменявшись скромными приветствиями, но доброжелательными взглядами, загружаем мой небольшой скарб и настраиваемся на привычный путь меж моих любимых завораживающих островерхих чащоб.
***
Когда я вошла в знакомую разноцветную и разношёрстную кухню уже был глубокий вечер, а по сему работа у Галины кипела, как всегда пахло свежим деревенским ужином, кофе и сигаретным дымом, а на пороге нельзя было пройти, не поприветствовав всех младших обитателей, которые почти улыбались своими усатыми мордами и всегда благостно мурчали на поглаживания.
Негромко поздоровавшись со всеми, я села с самого краю, чтобы не мешать работе, ведь по себе знаю, как иной раз трудно уловить мысль, когда ты в заблудшем состоянии. Глядя в самый дальний угол и лишь фоновым отзвуком улавливая интонации Галины, мне внезапно пришла в память наша первая встреча и общение. Я вот также тихо и робко сидела, перебирая пальцами салфетку и думала по привычке, что я делаю не так, как я делаю не то, и что пора бы уже менять что-то в жизни. Тогда же бессильным почти беззвучным голосом я пролепетала:
– У меня ощущение полной бестолковости, вроде бы все хочу и ничего не хочу, наступил такой момент, и я не могу вообще ни с кем особо общаться, шарахаюсь от людей лишний раз, какое-то подавленное состояние…
– Что это за подавленное состояние? – мирно глядя, медитативно произнося слова, говорила Галина.
– Напряжение, которое растекается по телу, сковывает. – в этот момент я ощущала, что натурально скованна, все части тела словно каменные и даже шея с трудом поворачивается по необходимости.
– А напрягает-то кто? – слегка приподняла бровь Галина.
– Ну я напрягаю… я напрягаюсь от людей…
– Постарайся не объяснять «почему», ты на самом деле не знаешь почему, ты просто связываешь это с людьми и прочим, не факт, что это так. ТЫ думаешь, что связано с этим, но скорее всего связано с чем-то другим. Пока что ты не знаешь, что с тобой, правильно?
– Да. – и я действительно не знала, но всегда судорожно старалась найти всему объяснение.
– Тогда давай не будем делать выводы, о чем сейчас ты не можешь их сделать.
– Ладно, просто у меня вот сил нет, я что-то хочу сделать, и тут же у меня весь импульс пропадает, прибивает к месту и все.
– Давай с самого начала – как только ты хочешь что-то сделать…
– Я попытаюсь, понимаю, что снова все бестолково и снова сил нет. – даже в голосе моем не было никакой энергии.
– Все бестолково – так?
– Да.
– Ты понимаешь, что снова все бестолково и прибиваешь себя к месту, так?
– Да, так.
– Давай рассмотрим это «бестолково».
– Это бесполезно, пусто. Никакой ценности. Ничто.
– Никакой ценности в этом нет для кого? – она лукаво смотрела прямо в душу кофейно-карими глазами.
– Для меня.
– А что это вдруг? Вроде бы было твое желание, и ты решила в нем искать ценность. Для кого ценность ты стала искать?
– Скорее тогда для других. То, что это не привлечет других. – со смехом и смущенной улыбкой ответила я.
– Совершенно верно. Посмотри, бестолково для чего? Толк то какой-то от этого нужен тебе.
– Да, никто не заметит. А если заметит, то скажет, что фигня. – и даже самой стало забавно от выводов.
– И что?
– И я снова буду чувствовать себя ничтожеством. – внутри все обрывалось и падало на самое дно от таких мыслей.
– Тогда для чего это делалось? Чтобы заметили?
– Вроде бы изначально я хотела. А в итоге потом приходит желание привлечь внимание.
– Для чего нужно, чтобы люди заметили? – продолжала она допытывать спокойным уравновешенным тоном.
– Чтобы я не была ничтожеством среди людей.
– Ну и как ты не будешь ничтожеством?
– Ну я же сделала что-то хорошее…
– Минуточку, если ты сделала что-то, что имело толк для них, но совершенно бессмысленным было для тебя?
– Нет, для меня не было бессмысленным.
– Ну посмотри, что это так понадобилось – все для людей? Чтобы заметили, чтобы увидели толк. И что тогда?
– Я не буду одинока, со мной будут общаться. – отчаянно подняла я по-щенячьи тоскливые глаза.
– Это как? – Галина как детектив распутывала последовательность.
– Ну если я полезна для общества, значит, со мной можно общаться. – смех уже пробивался сквозь слезы.
– Общаться – это что-то общее!
– Ну да, разговаривать там, приходить в гости.
– А где тут будет общее?
– Ну мы будем вместе что-то делать, если я какая-то нормальная и ценная, а если я такая бестолочь, что со мной делать можно вместе?
– То есть тогда с тобой вместе делать ничего нельзя?
– Ну да…
– А если ты будешь делать для людей, то будешь делать то, что подходит для людей?
– Ну, что-то красивое, от души, и тогда это людям будет тоже к душе как-то.
– Что это так понадобилось-то я никак не пойму? – в ее голосе начинали появляться повышенные нотки.
– Чтобы они меня не бросили!
– И?
– Я не останусь одна…
– И ради этого ты готова отказаться от своих желаний?
– Мне кажется, что это мои желания.
– Как видишь, свои желания только что ты назвала бестолковыми. А толковые – это те желания, от которых будет толк, так?
– Да.
– А толк – это что значит для тебя?
– Польза для кого-то кроме меня.
– Прекрасно. И чтобы для кого-то была польза кроме тебя, ты решила, что надо что?
– Сделать что-то хорошее.
– А как это должно выглядеть?
– То, что нужно, полезно людям. Или хотя бы понравится, какую-то эмоцию вызовет.
– И какую эмоцию это должно вызвать?
– Радость, например.
– Ты решила причинять людям радость? – иронично поглядывая из-под очков спросила она.
– Наверное…
– И?
– А они только убежали! – посмеялась, сдерживая уже поток слез, я.
– А почему ты решила, что толк в жизни только в радости?
– Ну какие-то эмоции, которые воодушевляют.
– Только, да?
– Просто воодушевление – самое ценное для меня.
– И как ты видишь воодушевление?
– Подъем светлых радостных эмоций. – слегка оживилась я.
– И как это должно выглядеть?
– Допустим, когда человек смотрит на то, что я сделала, ощущает, что это приятно для него.
– Ну вот он ощущает, что это приятно для него, и ты источник этой радости, и что должно быть-то? Толк то какой в этом?
– Для меня?
– Да.
– Что он будет со мной хотеть общаться.
– Правда? А с чего вдруг он должен с тобой хотеть общаться?
– Просто у меня так. Я, когда вижу, что кто-то сделал что-то такое хорошее, мне хочется с этим человеком общаться, сблизиться.
– А все должны стать как ты?
– Мне кажется, что все хотят то же, что и я. – хоть и звучит парадоксально, но я и правда большую часть жизни так считала, что в принципе людям нравится то же, что и мне, хотят они примерно того же и прочее. В общем-то я все за всех знала и проверки даже это не требовало. Сейчас уже даже забавно вспоминать.
– А что все не прыгают от счастья, ходя по улице?
– Потому что они еще не встретили этого воодушевления! – весьма наивно предположила я.
– А что же тогда при этом они не ходят по одиночке?
– Ну потому что они в тех людях увидели это воодушевление, с которыми ходят.
– Слушай, какая душа у тебя нищая, только и знает, что радоваться. И на кладбище заодно радоваться будет?