С мальчишкой. Увожу в свое имение. Вам не придется больше воевать и делать то, что вам не по нраву.
– Это деловое предложение, Йозеф. Мне нужно три дня, чтобы уладить все проблемы.
– Три дня? – удивленно вскинул брови Книппель. – Сегодня ночью. Незачем тянуть!
– Три дня! – Лейтенант был непреклонен. – Раньше мне не успеть. Ты не знаешь наших отношений, Йозеф. Все далеко не так просто, как тебе кажется. Если я начну немедленные движения и суету, мне достанется пуля без всяких разговоров. Тут нужно поступить умнее.
– Три дня – это много, – сказал Книппель как о совершенно невозможной вещи.
– Быстрее я не успею.
Немец тронул пальцем кончик носа, потер его, полностью погруженный в собственные мысли.
– Я могу помочь в этом. Чтобы было быстрее… – наконец принял он решение.
– Нет, – уверенно отказался Свиридов, – ты не знаешь, о чем говоришь. Ключевые точки в этой деревне под контролем людей капитана. Большинство домов заминировано. Стоит вам сделать что-то, что покажется Терехову опасным, мы все взлетим на воздух. Мальчишку он готов пристрелить первым. Его охраняет специально выделенный человек. Это не шутки, Йозеф.
Напряженно выслушав ответ лейтенанта, немец досадливо дернул подбородком.
– Что с теми, кто прибыл к вам вчера? Мне бы хотелось узнать кое-что у них.
– Ты никого из них не увидишь, Йозеф. Половина пленных уже мертва. Другая – на пути к этому. Капитан сохраняет дисциплину в подразделении всеми доступными ему способами.
Брови немца поползли вверх в немом удивлении. Спустя пару секунд, справившись с собой, Йозеф огласил свое решение:
– Три дня, лейтенант. Ни часом больше. Ты понял?
– Понял, – настало время соглашаться Свиридову.
Лейтенант поднялся с чурбака, вынул из нагрудного кармана свернутый вчетверо лист бумаги и передал его немцу. Книппель быстро развернул его, пробежал написанный текст глазами. Посмотрел на Свиридова.
– Три дня, лейтенант. И не вздумай меня обмануть.
Через пятнадцать минут Свиридов, расставшийся с Книппелем, находился наедине с Тереховым в одной из комнат клуба, превратившейся в подобие штаба.
– Значит, всего три дня, – повторил Терехов, выслушавший рассказ своего лейтенанта. – Нечто подобное мы и предполагали.
После того, как слова мальчишки подтвердились, немцы развернули кипучую деятельность. Подгоняли технику, рабочих, ремонтировали дома. Разведчикам пришлось демонтировать часть минных заграждений и будто бы уйти в глухую оборону, в буквальном смысле слова запершись на своей небольшой территории. Следующий шаг со стороны немцев был прогнозируем. И день назад в Лебеди пришли два грузовика с солдатами. Не было никаких сомнений, с какими конкретно целями наращивается военная мощь.
– Через три дня ты им должен отдать мальчишку и мою голову. Иначе они возьмут то и другое сами, – не смягчая, сделал заключение Терехов.
Свиридов не ответил. Нечего было отвечать. Более точной характеристики для создавшегося положения подобрать было невозможно.
– А если сложится хреново, пойдешь на это? – Капитан остро посмотрел на лейтенанта и жестко усмехнулся.
– Если бы это что-то изменило… – покачал головой Свиридов. – И свою, и твою бы башку отдал. Но мальчишку могут оставить в живых и, возможно, даже обеспечат ему сносную жизнь. А Настя? А бойцы? Кому они тут нужны?
– Нам не простят того, что мы тут натворили, – согласился Терехов.
– Значит, других вариантов у нас и нет, – развел руками Свиридов, – остается только надеяться, что Диляров сумеет все провернуть за три дня.