– Я не сопляк, – срывающимся шепотом произнес прислужник. – Я – мужчина. Мой хозяин вышел один на один с рандиром, так чего же я трушу?
Но рандиры были из плоти и крови. Они дышали, жрали, сношались, рожали детенышей и дохли, как все живые твари. Звери были опасными, но понятными. А мертвецы…
– В Архон, – простонал Тьен, жмурясь изо всех сил.
Страх смерти – один из сильнейших страхов, данных людям. Он превращает смельчака в труса, благородную душу заставляет лгать и предавать, силу оборачивает в слабость. Однако с ним можно справиться, потому что есть надежда и вера. А вот страх перед мертвыми… По сути, что может сделать мертвец, когда его тело уже лишено подвижности? Как он может угрожать живому человеку, в чьих жилах бежит горячая кровь? Как может восстать то, что обречено на тлен? Желание жрать, мстить, убивать – все эти желания порождает разум. Но откуда разум в полуразложившемся теле? А уж тем более в костяке? Только если живой управляет своей куклой и заставляет делать то, чего желает он. Только так и никак иначе. Как один дух может сотворить еще несколько?
– Такого быть не может, – как можно увереннее произнес Тьенер. – Девку никто не поднимал, даже никто не может доказать, что она существовала. Прадед хозяина жил сто лет назад. Народ любит языком почесать, а уж жути напридумывать тем паче. Вранье – это всё.
И он поднял голову, открыл глаза и посмотрел перед собой.
– Мама, – совсем по-детски застонал Тьенер. – Мамочка…
Рот его искривился, но вместо крика послышался только слабый вздох, и прислужник ничком повалился на землю, потеряв сознание. Он уже не увидел, как неподалеку выскочил риор на измученном жеребце, и вслед за хозяином появились его люди, бранившиеся сквозь зубы.
– Стоять! – рявкнул Дин-Брайс, натягивая поводья.
– С нами Высшие Силы, – выдохнул кто-то за спиной хозяина.
Риор повернул голову и застыл, приоткрыв рот. После спешился и двинулся к болоту. Шаги его были медленными и тяжелыми. Высокородный судорожно вздохнул, протянул руку вперед, но тут же одернул ее и остановился, глядя расширившимися глазами на огонек, неспешно плывший к берегу.
– Дядя Гирен, эт…эт-т-то дух? – спросил Филис.
– В Архон, – глухо выругался Альтор. – Неужто…
– Я же говорил! – торжествующе воскликнул следопыт и закрыл лицо руками, запричитав: – Нам конец, теперь точно конец. Тьена-то уже и нету… Утащили его, утащили. Может, его душа к нам плывет? Предупредить хочет…
– Да заткнись ты, болтун! – зло рявкнул Альтор. Он спешился следом за риором и негромко произнес: – Лошади спокойны. Будь тут нечистая сила, уже понесли бы.
– А Тьен где? – голос Гирена задребезжал. – Отсюда его крики слышались, а теперь нет, затих!
Филис, сидевший за следопытом, прижался к нему, зажмурился и зашептал молитву, прислушиваясь к охающему мужику.
– Убираться отсюда надо, о-ох… Пока не поздно. Ох, Боги…
Остальные застыли в седлах. Они не сводили взгляда с огонька, подплывшего ближе. Мужчины опасались шевелиться, еще больше нагнетая тягостную тишину болота.
– Х… хозяин, – неуверенно позвал Альтор, остановившись за спиной риора.
Дин-Брайс едва заметно вздрогнул, но не обернулся. Взгляд его не отрывался от зеленоватого огонька. Он гулко сглотнул и сделал шаг навстречу, ратник за хозяином не пошел. Высокородный протер глаза, вновь посмотрел на болото и прерывисто вздохнул. За первым огоньком показались еще два, затем третий.
– Охотники, – прошептал риор. – Идут за своей госпожой.
Разум его бунтовал, твердил, что этого не может быть, потому что его прадед был верен жене, которую любил без памяти. За их сравнительно короткий союз – неполных семь лет, в семействе Брайсов народилось трое детей. И погиб прадед из-за предательства человека, которого он считал другом. Никакой простой девки в жизни предка не было! А если и была, то точно не так, как болтают глупые смерды. А значит, не может лежать в болоте та, кого не существовало! «Но может быть кто-то другой», – откликнулся внутренний голос. Быть может, и вправду была девка, которая утонула в болоте, но народная молва раздула ее историю после смерти хозяина, соединив их воедино…
– Чушь, – нетвердо произнес риор, пытаясь не замечать холодка, скользнувшего по спине и поднявшего дыбом волоски на шее.
– А-ах, – хорошо различимый вздох достиг слуха высокородного.
– Кто здесь? – нервно спросил он и обернулся.
За спиной стоял Альтор, и его облик в неверном сумраке ночи показался Брайсу призрачным.
– Вы с… слыш… слышали, хоз-зяин? – заикаясь, спросил ратник.
– Что? – хрипло спросил риор.
– Баба будто вздохнула. Тяжко так…
– Нет, – солгал высокородный. – Тебе почудилось.
И в то же мгновение над болотом разнесся новый протяжный вздох. Казалось, что и вправду вздыхает женщина.
– Опять! – в восклицании ратника послышались первые нотки паники. – Уйд-дем, хозяин. Уйдем отсюда!
– Боги Великие, Вседержители земные и небесные, – несся к ним бубнеж паренька: – Спасите и защитите от сил черных, сил недобрых, сил пакостных. Охраните детей своих от лиха неправого, от беды неминучей. Помогите, Боги Великие, к вам взываю. Боги Великие, Вседержители земные и небесные, спасите и защитите от сил черных, от сил недобрых, от сил пакостных. Охраните детей своих от лиха…
– … неправого, от беды неминучей. Помогите, Боги Великие, взываю к вам… – едва различимым шепотом подхватил Альтор.
Дин-Брайс поджал губы и сделал еще один шаг. Он не боялся открытой схватки, не боялся угроз и наветов. Он не страшился зверей и людей. Так почему он должен бояться каких-то болотных духов?! Риор остановился перед черной водой, едва заметной под слоем ряски. Втянул носом затхлую вонь и ожесточенно мотнул головой, не желая поддаваться страху, пробиравшемуся в душу.
– Вайриг…
Он ощутимо вздрогнул. Показалось? Или…
– Ах…
Риор тяжело сглотнул и отступил назад, заметив пузырь воздуха, поднявшийся на поверхность болота. Затем поднялся еще один, и вновь послышался вздох. Дин-Брайс снова впился взглядом в огонек, но тот остановился и мерцал ровным светом, словно зажженная свеча. Снова булькнуло, уже под самым огоньком, и темнота, искаженная небольшим зеленоватым пламенем, соткала грезу…
Дин-Брайс увидел тонкую женскую руку, поднявшуюся из воды, и на ее раскрытой ладони продолжал мерцать проклятый огонек.
– Вайриг…
Риор отшатнулся, нога его поехала на склизкой земле, и Брайс упал, не сумев удержаться. И видение изменилось. Теперь он видел женский силуэт. Он то расплывался, то вновь собирался воедино, слегка меняя очертания. Неизменным оставалось одно: на раскрытой ладони опущенной вниз руки горел зеленый огонек.
– Вайриг…
Ему показалось, что тень манит его свободной рукой.
– Нет, – сипло выдохнул риор.
– Ох… – еще один вздох разлился в воздухе, и в этот раз он принадлежал мужчине.
Затем лопнул еще один пузырь. А еще через мгновение послышался треск. Затем повторился вздох, и в этот раз он был протяжней и жалобней. Снова зашуршало, что-то треснуло, и из зарослей кто-то выполз. Он поднялся на ноги и, пошатываясь, шагнул к онемевшим людям.
– Хозяин, – простонал нелюдь.
– А-а-а! – заголосил следопыт. Он вытянул руку в сторону зарослей: – Мертвец! Мертвец ожил! Мертвец!
Лошади шарахнулись в сторону, и всадники не стали их удерживать. Кто-то схватился за меч, кто-то за обережный символ, висевший на шее. Риор с трудом отвел взгляд от огонька и обернулся.
– Хозяин, – жалобно позвал «мертвец». – Я здесь.
– Тьен? – всё еще сипло спросил Дин-Брайс.
– Я, – ответил тот. – Это я, Тьенер.
– Не верьте ему, высокородный риор! – воскликнул Гирен. – Это девка его обратила! Он вас пожрет, хозяин! Он нас всех пожрет!
– Прочь!!! – надрывный вопль совпал с пением спущенной тетивы.
Стрела вонзилась в прислужника, и тот, вскрикнув, повалился на одно колено.
– Давай, Фил, еще давай! – заорал следопыт. – В башку ему, прямо в башку!