– Я не совсем тебя понимаю.
– Ладно, я объясню, но помни, что ты сам на это напросился. Представь. Ты хочешь посетить Лувр, и твоя желание сбывается. Оказавшись в музее, ты часами разглядываешь самые прекрасные картины из когда-либо написанных, и ты настолько увлекаешься ими, что забываешь о времени. К тебе подходит охранник. Он говорит, что время посещения закончилось, а для тебя не просто сделают исключение, но и разрешат побывать там, где другие никогда не были, и откроют все секреты этого места. Однако тебе нужно заслужить это право. Ты должен каждый день приходить сюда и фотографировать картины до тех пор, пока не будут готовы снимки всех картин. Это нужно для того, чтобы показать другим людям, какие великие произведения искусства находятся здесь. Ты радостно соглашаешься на это предложение и добросовестно выполняешь свою работу. И вот ты уже идёшь по длинному коридору, ведущему в главную комнату, где раскроются все секреты. Но тебе открывается только одна тайна: всё ложь. Картины – подделки, кругом копии, художники не настоящие, а твои снимки помогли им стать такими в глазах наивных людей. Ты солгал людям, теперь ты часть одной большой лжи, и ты ничем не лучше, ведь ты тоже подделка. “Где же оригиналы картин?” – спросишь ты. А это самая печальная часть моего рассказа. Нет, их не сожгли и не уничтожили, потому что нельзя уничтожить то, чего нет. Оригиналов никогда не существовало в природе. Подделки – по-другому эти работы не назовёшь: в них нет ничего особенного и по-настоящему ценного – создавались лживыми и фальшивыми людьми, которые подделывали правду и настоящие человеческие чувства. Другие же фальшивые люди считали эту ложь правдой, а картины – шедеврами. Ложь всегда в глазах того, кто её ищет. Смысл вовсе не в картинах, а в людях, которые на них смотрят, но не видят своей внутренней пустоты.
– Если я сейчас правильно понял, – откликнулся Алан. – Ты считаешь меня лживым лицемером и причисляешь к числу тех, у кого ты обычно берёшь интервью, то есть у зазнавшихся снобов, отделивших себя от обычных людей.
– Ты уловил мою мысль, но не моё отношение к тебе.
– А, наверное, в твоём понимании я не кто иной, как директор музея.
Лили непринуждённо рассмеялась и про себя удивилась, как легко Алан располагает к себе людей.
– Лили, если тебе интересно, то иногда я тоже подмечаю несовершенство этого мира. Порой даже упоминаю об этом в своих книгах. Можешь почитать на досуге.
– Алан, послушай: люди, с которыми мне приходится работать, обладают безупречной красотой, словно они сошли с обложек журналов. Некоторые и правда с них сошли. Красота становится их вторым именем. Их обожают, им хотят подражать, делают из них кумиров. А я смотрю на их лживую красоту, она будто фасад, скрывающий трещины, и не вижу ничего кроме душевного уродства. Они все внутренне обезображены, гниют и разлагаются внутри себя. Мне противно, что этого никто не видит. Хуже то, что узнай об этом, эти люди не пожелали бы измениться.
– Тёмные желания разлагают душу, – как бы невзначай произнёс писатель.
Лили задумчиво глянула на Алана, и у неё возник вопрос, ответ на который мог дать только человек, сидящий напротив.
– Ты знаешь об этом не понаслышке, так ведь? В прессе постоянно появляются сплетни о слабостях Алана Росса.
– О каких слабостях ты говоришь?
– Женщины, Алан, – твёрдо произнесла Лили. – Все знают, что ты меняешь их как перчатки.
– Это не говорит о том, что именно женщины – моя слабость.
– Нет, твоя слабость проявляется в том, что ты их слишком часто меняешь. Непостоянство и неспособность наслаждаться одной женщиной – об этих твоих особенностях стоит знать той, которая захочет связать себя отношениями с тобой.
– Чего ты хочешь, Лили? Чтобы я признался, что насыщаюсь женщиной прежде, чем она успевает меня разлюбить? Или ты хочешь услышать, что я ещё не встретил ту, ради которой стоит отказаться от остальных? Какая версия звучит романтичнее? Ту и озвучим остальным. Ну же, выбирай.
– Я выбираю версию о том, что ты неуверенный в себе человек, привыкший самоутверждаться за счёт женщин, имеющих несчастье тебя полюбить.
– В твоём представлении несчастье – это полюбить такого, как я? Ты не можешь этого знать. Лили, может, стоит попробовать, в первый раз пойти против своих принципов? Я думаю, что тебе это понравится независимо от того, сделаю я тебя счастливой или нет.
– Ничего глупее в жизни не слышала. Какой девушке может понравиться такое отношение к себе?
– Я говорю не о девушках вообще, а конкретно о тебе. Тебе нравится чувствовать себя несчастной, может, даже больше, чем счастливой. В страданиях для тебя есть своеобразная прелесть…
– Прелесть? Прелестно, Алан, то, что ты не думаешь, как выглядишь со стороны, когда несешь чушь! – вспыхнула она.
– Когда человек испытывает душевную боль постоянно, у него есть два пути: возненавидеть эту боль или полюбить ее. Ты выбрала второй путь. Путь, кажущийся лучшим выходом, но на самом деле самый опасный. С него можно быстро сойти на тропу, где понятие об истинной любви подменяется представлениями о боли. Человек уже не в состоянии отличить одно от другого: настолько тесно переплетаются в его сознании любовь и боль.
– Ты не знаешь о моей жизни ровным счетом ничего. Кто дал тебе право так обо мне говорить?
– Мне его дала ты, когда поселилась в моём сердце, поэтому я знаю тебя лучше, чем ты сама.
– Ты не в своём уме, – прошептала она дрожащим голосом.
– Я узнавал о тебе. Ты сирота, привыкла всего добиваться сама, тяжело сходишься с людьми. Даже сейчас ты не знаешь, как вести себя со мной.
– Как ты смеешь? – Алан видел, как она задрожала. – Ты пожалеешь о своих словах! – Лили вскочила и бросилась прочь.
Алан почувствовал себя так, словно дал пощечину самому себе. Никогда он не говорил настолько отвратительных слов девушке. Стремление доказать свою правоту обернулось против него. Он так безумно хотел заполучить Лили себе, что забыл о её чувствах. Игра выходила из-под контроля.
Алан собрался было уходить, но тут заметил сумку Лили, которую она в спешке забыла. В сумке девушки Алан обнаружил книгу в синей обложке. Он взял её в руки, открыл и понял, что перед ним дневник его героини.
Глава 6
Катализатор нашей жизни не время, а эмоции.
Алан Росс «Призрак времени»
Как он мог забыть об этом? У Алана совсем вылетело из головы, что его героиня любит писать стихи. Настало время познакомиться с внутренним миром Лили Фейбер.
Быстро пролистав весь дневник, Алан поразился количеству стихотворений и заметок, сделанных Лили. Это был дневник не мыслей, а чувств, того, что действительно волновало девушку. Её стихи сразу запали Алану в душу и взволновали его, несмотря на то, что были написаны отнюдь не идеально. Лили писала о том, что не даёт ей покоя, о чувствах и людях, преследовавших её подсознание:
Красивые люди, жестокие души.
Слёз не хватает на всех.
Одиночество города медленно душит:
В нём всех волнует только успех.
Что лучше, что может быть хуже
Решают вовсе не люди.
Тобою простужена.
Что с нами завтра будет?
Ты украдешь моё сердце лукаво,
Не остановишь криком,
И не заметишь, что оно, ржавое,
Извивается в вопле диком.
Мы обретаем себя, когда дышим
Воздухом своего сердца,
Которое почти не слышим,
Стучим в другого сердца дверцу.
Три часа Алан провел за чтением дневника Лили и был поражён глубиной души девушки, которая неожиданным образом перед ним открылась. Он знал, какая Лили на самом деле, – связь между автором и его персонажем очень прочная, – но ему нужно было узнать, что чувствует реальный человек. Алан считал, что ключ к сердцу девушки лежит через знание её настоящих чувств. Зная их, можно открыть дверцу любого сердца и преодолеть преграды на пути к нему.