Я понятия не имел, что она знает всю эту херню, которая творится в Лонг-Бич. Просто думал, выходит она из школы и рулит домой, в свою идеальную жизнь. Ей-то что? А она вдруг давай вопросы задавать, которые нам в голову вообще не залетали. Не кажется ли нам глупым, что латинская банда и азиатская банда вот так убивают друг друга? Тут я сразу заявил:
– Нет!
– Почему?
– Потому что это другое.
– Как это?
Когда ж она уймется-то, эта женщина!
– Да вот так! – мне не хотелось выставлять себя дураком перед всеми. Но чем больше я думал, тем яснее понимал: это и вправду глупо.
Глупо потому, что я даже не помню, из-за чего мы враждуем. Просто так повелось. Какого хрена она вечно лезет с вопросами? Загоняет в угол, пока не согласишься, что есть и другая сторона, когда на самом деле ее нет. Не помню даже, как все началось, но ясно же: если ты из одной семьи, надо быть преданным ей и стараться за нее отомстить. И точно так же ясно другое: если ты из латинобанды, тебе не по пути с азиатской бандой, а если ты из азиатской, к латиносам тебе нельзя. Вся эта вражда – скорее традиция. Кому есть дело до истории, которая за ней стоит? Кому вообще есть дело до хоть какой-нибудь истории? Просто две стороны столкнулись в прошлом и до сих пор не дают другим людям покоя из-за своих проблем. И тут-то я вдруг сообразил, что она права, – ведь точно же как в этой дурацкой пьесе. Так что хоть наши причины и глупые, но раз уж все продолжается, кто я такой, чтобы что-то менять?
Дневник 16. Подростковая любовь и побег
мы только что дочитали «Ромео и Джульетту». Мне не верилось, что Джульетта закололась из-за парня, которого знала всего несколько дней. Наверное, я не так влюблена, как думала, потому что ради своего бойфренда никогда бы на решилась на такой бред.
Сначала, когда мы только начали читать эту книжку, я сравнивала себя с Джульеттой. Мы обе молоды и влюблены так, что не можем дня прожить без своего парня, только Джульетта влюбилась с первого взгляда, а мне понадобилось месяца два, чтобы вроде как влюбиться. И я тоже решила сбежать из дома в знак протеста против того, что родители не одобряли моего бойфренда. Но все вышло не так, как мы планировали.
Родители Джульетты нашли ее мертвой рядом с ее парнем. А мои, к несчастью, застукали меня живой рядом с моим. Повезло Джульетте, она умерла, не видела реакции родителей и избежала наказания. А я была жива, и мои родители, в отличие от Джульеттиных, не расплакались и не раскрыли мне объятия. Когда они подъехали к дому моего бойфренда, мать вышла из машины первой. Она заглянула мне в глаза, и я поняла, как ей стыдно за меня. Затем она подошла к моему бойфренду и начала читать ему нотации. А отец приблизился ко мне и заорал. А потом неожиданно засветил мне в глаз. Дальше они с матерью поменялись местами. Мать схватила меня за волосы и потащила в машину, а отец кричал на моего бойфренда. Я упала, потому что на мне были высокие каблуки, а мать тащила меня слишком быстро. Она визжала: «Levántate!»[9] «Туфля! Моя туфля упала!» – закричала я. Она подхватила мои туфли на платформе, я встала. Она втолкнула меня в машину и начала бить моими же туфлями. Я закрывала лицо ладонями и чувствовала, как каблук царапает мне руки. Она остановилась, только когда отец сел в машину.
Когда мы приехали домой, мать продолжала вопить на меня: «Eres tan estúpida por irte con un muchacho que ni siquieras conoces!»[10] Интересно, как бы реагировали на поступки их дочери родители Джульетты и как отвечала бы сама Джульетта. Я просто ушла к себе, не сказав ни слова. Родители вошли следом. И все твердили, чтобы больше я не виделась с моим бойфрендом. Запретили мне всё. Нельзя пользоваться телефоном, ни с кем общаться и никуда ходить. Именно поэтому я сейчас здесь, в классе мисс Г.
Мать решила, что мне лучше перейти в школу рядом с ее работой – в другом районе, докуда не меньше часа от дома. Она думала, если будет возить меня в школу и забирать обратно, я не смогу связаться со своим бойфрендом и забуду о нем. Но ничего не вышло.
Совсем как Джульетта, я нашла способ видеться с моим бойфрендом. Я удирала с уроков и звонила ему с телефона-автомата на территории школы. Мать понятия не имела, что происходит, пока меня однажды не застукала родня. Моя тетя ехала в том же автобусе, что и мы с бойфрендом.
Матери было стыдно, что ее родственница видела, как я целуюсь с парнем в автобусе. Она не знала, что делать. Наконец родители решили, что нам с бойфрендом можно быть вместе, но при одном условии. Мы должны были дождаться, когда мне исполнится пятнадцать (в моей культуре это традиция: когда девушке исполняется пятнадцать, это значит, что она женщина, уже созревшая для серьезной ответственности). Так как я считала, что влюблена и готова на все, чтобы быть с моим бойфрендом и не прятаться от родителей, мы согласились подождать. И мы перестали видеться как раз перед тем, как в моем классе дочитали эту книжку.
Неприятно признавать, что родители все это время были правы. Как мы могли считать, что безумно влюблены, если у нас не было даже времени как следует узнать друг друга? Я была слишком мала и глупа, как Джульетта, чтобы влюбиться. К счастью, я не покончила с собой – никакого трагического финала, как у Ромео и Джульетты. Видимо, я не настолько отчаялась.
Дневник 17. Проблемы лишнего веса
сегодня на уроке мисс Груэлл мы играли в арахис. По правилам игры надо было взять лист бумаги и описать арахис вдоль и поперек. Я написала про арахис, что он маленький, круглый и грязный. А на оборотной стороне – что хоть с виду он и противный, на вкус потрясающий! Мы классифицировали арахис по внешнему виду. И я скоро поняла, что игра в арахис похожа на ситуацию с моим весом.
Однажды я ехала в школьном автобусе на самом дальнем месте. На нем никто не любил сидеть, оно всегда пустовало. И я услышала крики: «Эй, жирдяйка!», «Ну ты, корова!» Компания противных девчонок говорила мне такие гадости, которые я, двенадцатилетняя девчонка с «ожирением», буду, к сожалению, помнить всю оставшуюся жизнь.
«Нет, только не это! Пожалуйста, не надо больше!» – думала я, когда вставала, чтобы выйти из автобуса. Всю дорогу домой я старалась просто игнорировать этих девчонок, которые обзывали меня. Но я знала, что столкнусь с ними перед выходом из автобуса. Мне придется пройти по длинному тесному проходу между сиденьями и встретиться лицом к лицу с противными девчонками. Как только я встала, встали и они. Сгрудились и двинулись на меня, словно готовились напасть. Почему они срывали на мне злость? Что я им сделала? Вдруг ни с того ни с сего девчонки начали пинать меня и лупить кулаками. Все тело болело, я чувствовала себя беззащитной. И не отбивалась.
Они так старались, будто для них не было ничего важнее, чем увидеть, как мне больно. Последние несколько пинков были самыми сильными. Мне уже хотелось только одного – выбраться из автобуса живой. Мои друзья смотрели на меня во все глаза и надеялись, что я как-нибудь заставлю тех девчонок остановиться. Почему? Почему друзья не помогли мне? Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я сумела избавиться от этой пытки. Я выбралась из автобуса живой. И только подумала, что худшее уже позади, как девчонки высунулись в окно автобуса и плюнули в меня. Не могу поверить в это! Они плюнули мне в лицо!
Их слюна растеклась по мне, попала на шею, их микробы скопились у меня на лице, и это было мерзко. Я слышала, как зашуршала бумага, и они начали бросать в меня бумажными комками. Я прибавила шагу, автобус поехал своей дорогой. Вытирая лицо салфеткой, я еще слышала, как девчонки смеются. Потом они помахали мне рукой, и мой кошмар закончился.
Сегодня на уроке у мисс Груэлл я поняла, что арахис – это все равно арахис, даже если у него другая скорлупа. Одни ядрышки вкуснее, другие свежее, но все они – арахис. Слова мисс Г. «Не судите арахис по его скорлупе, судите по тому, что внутри нее» я поняла предельно точно. Если я знаю, что я человек, мне незачем беспокоиться, что говорят другие люди. В конечном счете все мы одинаковы!