Александров Сергей - Дед Мороз из морозилки стр 2.

Вы скажете, что это я придумал сгоряча!

Я улыбнусь загадочно: «Вот коробок – открой!

Смотри – сидит в нём сказочный скакун. Кузнечик мой!..»

Богомол

Он – не радостен, не зол.

Он – всегда на страже:

Неподвижный богомол —

Незаметен даже.

Средь травинок, стебельков.

Замаскировался…

Миг – и вот без лишних слов

С мухой разобрался.

Держит цепко он её:

Завтраком послужит

А цикада пропоёт —

И её. На ужин…

ИСТОРИИ о мирмиках

***

Меж гигантских скал и трав,

Пня чуть-чуть правей,

Лист, от ветки оторвав,

Тянет муравей.

Прикусил он черешок,

Пятится, скрипит…

Шестилапый малышок —

Богатырский вид!

Вот другой к нему спешит —

Чтоб скорей домой…

Тащат листик малыши

В муравейник свой.

«А ты попробуй взять бревно…»

***

Под смородинным листочком —

Ты нагнись и посмотри —

Соком полные бочочки —

Неспеша пасутся тли.

Тянут сок из жилок тонких:

Сладкий он, как мед – густой.

Ни к чему им спешка, гонка

Под огромнейшим листом.

Вдруг «доярка» подбегает.

Щекотнула тли брюшко —

Из «бочёнка» забирает

Сока пахнущий мешок.

И – бегом, быстрее ветра,

Вниз, скорей, скорей, скорей! —

Ведь до дому аж три метра…

Мчится «дояр» -муравей…

Вот такой медведь

Он даже не умеет петь…

Ещё он дышит кожей.

Он просто – водяной медведь,

На пылесос похожий.

Он обретает в дебрях мха —

Большой и восьмилапый.

Дрожат бактерии, когда

Крадётся тихой сапой.

Любому клещику он рад…

Но сушь лишь наступает —

Он, как заправский космонавт,

В анабиоз впадает.

И может спать так сотни лет

Он, поджидая свой обед…

_____________

примечание. Тихоходка – микроскопическое беспозвоночное, живущее в воде, с восемью ногами, немного похожими на лапы медведя, которыми они обычно цепляются за мох или лишайник. Из-за этих особенностей они получили прозвище «Водяной медведь» или «Моховый поросенок». Тело у них длиной 0,1—1,5 мм, полупрозрачное, из четырех сегментов и головы… Они самые живучие существа на Земле. Отправьте их в Космос, или на дно самого глубокого океана, лишите их воздуха, воды и пищи на десятилетия, или подвергните воздействию радиации – они не погибнут.

3. ШАХМАТНЫЕ ЭТЮДЫ

Проходные пешки

Две белые пешки

В ужаснейшей спешке

Забыв оглядеться вокруг,

Не видя опасность,

Погибли напрасно,

Покинув друзей и подруг.

Одна – под копытами пала коня.

Другую – сшиб слон по дороге…

Ах, резвые пешки, поймите меня:

Чтоб пешка была «недотрогой»,

Нельзя торопиться. Умерь свою прыть —

И, может, корону ты сможешь добыть…

Король и ферзь

Король и в шахматах – Король.

Медлителен и важен.

Живёт, а не играет роль

Он, окружённый стражей.

К нему пробиться – тяжкий труд.

К нему пробиться не дают

Слоны, Ладьи и Кони.

И пешек непреклонный ряд

Пред ним стоит – как на парад.

Никто его не тронет!

Но – хоть король и важен,

Но, всё же – не отважен.

Командует войсками Ферзь! —

Король, ты на рожон не лезь!

Вот, сделай рокировку,

Да погрызи морковку —

Она полезна. Я ж пока

Намну твоим врагам бока!..

Черный конь

Два слона

4. СКОРО В ШКОЛУ

Из Аз-Буки

А

Аты-баты, Аты-баты!

В Арсенал пришли солдаты.

В Арсенале – Аркебузы,

Арбалеты и… – Арбузы.

Всё – на букву А. И даже —

Адъютант дворцовой стражи.

Б

Буратино Бегал Быстро

В Башмаках: «Поймай-ка нас!»

Не угнался за артистом

Бородатый Барабас…

Кто же знал – в его Беде

Виновата Буква Б!

К

Принесли Котята Кошке

Две варёные Картошки.

«Лучше было бы — Котлеты

И Колбаски – для диеты. —

Говорит Котятам Киска, —

И сметанки свежей в миску.

Вот тогда я с буквой К

Крысам всем намну бока!»

ОБЫКНОВЕННЫЕ ИСТОРИИ

ИСТОРИЯ ОДНОЙ КУКОЛКИ

Про неё совсем все позабыли. Может – потому, что потеряли. Или – спрятали. И забыли – где. А, может быть, и по совсем другим причинам…

Она этого не знала. Куколка видела перед собой сплошную густую непробиваемую темень. И совсем ничего не чувствовала. Только иногда слышала невнятные и почти уже позабытые звуки – голоса, лай, стук, скрипы, звонки, лёгкие или тяжелые шаги. Слышала их, когда вдруг просыпалась после короткого ли, долгого ли – она не знала – забытья.

Снаружи куколку было уже совсем не видно. Тонкий слой песка у самого края полусгнившего деревянного бортика детской песочницы почти что полностью скрывал её, как бы оберегая и пряча от многих ищущих глаз.

И когда осенний ветер разогнал всех по уютным и тёплым жилищам, к куколке пришла дополнительная защита от постороннего взгляда – в виде слоя скукоженных и почерневших листьев.

Листья эти, вначале совсем невесомым покровом, застилали всё вокруг. И саму песочницу, и две опрокинутые деревянные скамейки, и накренившийся диск карусели. Который, совсем перестав скрипеть под их нежной тяжестью, последний раз вздохнул протяжно-дребежаще – и замер до следующего лета. И только неугомонные качели продолжали, раскачиваясь от прикосновения холодных ладоней ветра, сбрасывать с себя падающие с деревьев листья… Приходящие дожди только уплотняли это лиственное одеяло – и звуки доносились до куколки все глуше и глуше. И просыпалась она всё реже и реже. А вскоре после того, как первые хрустальные снежинки с невесомо-неслышным звоном стали ронять свои узорчатые осколки на умершие листья, куколка заснула окончательно…

Ей снилось ласковое доброе солнце, мягко греющее сквозь сумеречно-зелёный полог раскидистых клёнов.

Высокая трава.

Зацепившийся за верхушку длинного стебля клочок прозрачной паутины – он, как флаг какого-то маленького травяного государства, развевался от малейшего дыхания тёплого ветерка.

Снились летние запахи, переходящие в упоительный аромат после лёгкого короткого дождика. Снились детские голоса. И голоса их пап и мам, дедушек и бабушек. Гавканье собак и мяуканье кошек. Снились огромные небесно-голубые глаза девочки на веснушчатом лице. Глаза эти глядели сквозь стебельки травы на куколку с таким восхищением и нежностью, что самой куколке, наперекор сну, захотелось вдруг снова увидеть их, и эту девочку, и траву, и весь мир вокруг…

Но сон почему-то не отпускал её. Он вдруг стал тяжелым и влажным. В нём стало так неуютно и страшно, что куколка изо всех своих крохотных кукольных силёнок стала выкарабкиваться из него. Стараясь побыстрее вырваться из этого сна. Из своего чёрного беспросветного и глухого плена…

– Анька, гляди, что я нашёл! – Солнечно-рыжий босоногий мальчуган в изгвазданных зелёным травяным соком шортах и жёлтой майке склонился над чем-то в самом углу песочницы.

Веснушчатая девочка в лёгком голубеньком сарафане, ловко соскочив с качелей, вприпрыжку подбежала к мальчишке.

– Ну, что ты там откопал ещё? – спросила она у него. – Своего потерянного прошлогоднего солдатика, что ли?

– Во, смотри… – и рыжий протянул ей что-то на ладони.

Девочка увидела перед собой лаково-чёрный, с прилипшими песчинками, лёгкий цилиндрический пенальчик с откинутой крышечкой на конце. Пенальчик был не больше её мизинца.

– Так это же наша куколка! – вдруг узнала она находку и подняла на мальчишку свои сияющие голубые глаза. – Это наша куколка, Вовка! Помнишь, мы её в прошлом году в траве нашли? А папка сказал тогда, что там, внутри, живёт Чудо. И нам надо аккуратно положить его куда-нибудь в укромное место. Иначе Чудо умрёт… Помнишь?

– Ну, да, что-то помню… – рыжий Вовка почесал затылок. – Мы её тогда в песочнице закопали. И – позабыли. Но, всё равно, Ань, Чудо, наверно, умерло. Вон, куколка-то пустая. И лёгкая какая-то очень…

– Нет, не умерло – мы же его хорошо спрятали! Наверно, просто оно выбралось как-то. Надо будет у папки спросить. Айда к нам!

И мальчик с девочкой, взявшись за руки, побежали к двухэтажному кирпичному дому, что почти совсем утонул в зелени окружавших его клёнов и лип…