Казалось, он был холоден даже тогда, когда целовал в губы.
Ромка ни разу не дотронулся похотливо до её груди, не дрожал, проводя ладонью по её лицу, не прижимал с вожделением, которого невозможно не заметить.
София тоже почему-то не могла воспринимать его нежность как интимную ласку.
Роман не такой.
А какой он, какой? Почему мысли о нём занимают так много сил и энергии? Ведь он просто друг. Просто друг.
А если совсем непросто!
Ромка не был стеснительным, запросто мог намекнуть в доверительной беседе, что не прочь переспать с ней. Но делал это деликатно и так тонко, что это можно было принять за шутку, хотя звучала она как восхищение.
Когда между Ромкой и Катей проскакивали искры раздора, София в свою очередь начинала реанимировать его искалеченную душу, тоже сближением тел и душ.
Иногда в такие минуты они лежали на кровати, тесно прижавшись, передавая друг другу взаимное тепло, искреннее участие и нежность, способную исцелять.
Роман бережно гладил Софию по голове, легонько перебирал её шелковистые локоны, уткнувшись носом или губами в шею. Иногда они вместе плакали. Выражать подобным образом эмоции в её присутствии друг никогда не стеснялся.
Было приятно, уютно срастаться телами, их осязаемо обволакивало восхитительно чувственной истомой и братской нежностью.
Ромка несколько раз опосредованно, как бы невсерьёз, предлагал начать интимные отношения, ласково заглядывал в глаза, словно проверял реакцию.
София считала, что уступать невнятной дружеской настойчивости, потакать минутной слабости, нельзя – это обстоятельство, наверно приятное само по себе, может разрушить многолетнюю дружбу.
И вот, ей уже двадцать семь, а настоящей любви, такой, чтобы раз и навсегда, всё нет и нет. Теперь и Ромка куда-то исчез из её жизни.
Зато мысли о нём и невнятные, но очень настойчивые чувства всегда оставались с ней, даже в ней.
София всё чаще думала о Ромке, представляла, как они лежат, обнявшись, как он…
Как он, почему он?!
Да, да, да! Она много раз представила, как целует Романа, как они… не так, как обычно, слишком чувственно для обыкновенной дружбы.
Волна напряжения прокатывалась по телу, кровь приливала к лицу, к груди. Жар и трепет опускался ниже, ниже, вызывая томительную сладость и там, и там, и вообще везде.
С того дня подобные грёзы накатывали всё чаще, позже и вовсе стали постоянными, продолжительными, весьма энергичными.
Когда Ромка пришёл в очередной раз и неожиданно предложил съездить на море, София согласилась сразу.
Они сняли в гостинице общий номер, гуляли по набережной, лазили по скалам, заплывали далеко в море, загорали в обнимку, спали в одной кровати.
Так продолжалось целую неделю.
В один из дней друзья отправились после ужина в ресторане купаться ночью.
Было весело. Они чувствовали некое неразрывное родство, были благодарны друг другу за искреннее дружелюбие, за терпение и понимание, за неизменную готовность помочь, за то, в самых сложных жизненных обстоятельствах всегда оказываются рядом.
Толика алкоголя подогревала интимное любопытство, притупляла стеснительность и осторожность.
Друзья разделись, решили купаться нагишом.
Такой степенью откровенного доверия они прежде не злоупотребляли. Одно дело обниматься, чтобы успокоить и успокоиться, совсем другое – сознательно провоцировать интимный интерес. Находиться рядом и не дотронуться – кто способен выдержать подобное испытание!
Ярко светила Луна, отражаясь в спокойной морской воде, мерно накатывали на пустынный берег тёплые волны.
София впервые видела Ромку без одежды. Она вообще первый паз видела голого мужчину, хотя не была девственницей.
Слияние с Северьяном всегда происходило в полной темноте. Она даже не видела выражение его лица, только чувствовала желание. Своё и его.
Но это было слишком давно и уже перестало быть правдой.
Друзья просто играли, просто развлекались.
Просто, очень обыденно и просто, как бы шутя, дотрагивались до того, что прежде было скрыто не только покровами одежды, но и моральными ограничениями.
Они не знали, не понимали, что уже не смогут остановиться, что сейчас делают именно то, о чём неосознанно, но настойчиво мечтали и думали.
Дотрагиваться до Ромкиного тела было удивительно приятно, его ласковые поглаживания останавливали дыхание. Нежный, но глубокий поцелуй вскружил голову.
Оторваться друг от друга не было сил.
София мечтала, ждала, что прямо сейчас Ромка сольётся с ней.
Она этого так хотела, причём давно. А сколько раз девушка прокручивала в воображении этот счастливый момент, не сосчитать. Она давно прочувствовала каждую секунду интимного единения, каждое прикосновение, каждый вдох и выдох.
Ромка – дрожал, с силой прижимая её бёдра, нежно мял груди. Ещё немного и он перестанет собой владеть.
– София, девочка, ты действительно этого хочешь?
– Да, да, да, да! Не задавай вопросов, пожалуйста… мне так хорошо, но так стыдно!
– Я не хочу, чтобы это чудесное мгновение происходило здесь, на берегу. Давай потерпим до гостиничного номера. Я буду обнимать, целовать тебя, на белых простынях, при ярком свете, потому что хочу видеть всё, ведь для меня это будет впервые. Если ты позволила мне стать ближе, я хочу запомнить этот сладкий миг навсегда.
София молчала. Она была согласна на всё, но боялась, что Ромка или она сама могут передумать, струсить.
После того как всё произошло, друзья, впрочем теперь непонятно, кем они стали, в перерывах между приступами любви долго и очень откровенно разговаривали.
Теперь они могли рассказать друг другу обо всём. Даже о том, что почти все конфликты с Катей происходили именно оттого, что в моменты близости он случайно называл её Софией.
Ромка всегда мечтал, что София будет его женой, но никогда не решился бы это озвучить.
То же самое происходило с Софией.
Им повезло, что хотя бы через столько лет друзья смогли признаться в искренних чувствах.
Будущее показало, что они замечательная пара, способная к серьёзным отношениям.
Домой ребята вернулись мужем и женой, а вскоре узнали, что с большой вероятностью стали родителями.
Безумное счастье
Завести себе осень с глазами щенка-лабрадора,
Написать на ошейнике имя на случай пропажи –
И уехать с ней в дальний, огромный какой-нибудь город,
Где никто никому ничего про тебя не расскажет…
Анна Полетаева
Сергей, прижимая смартфон к уху, нервно расхаживал по комнате. Звонок жене был необходимым ритуальным действием.
Лика уже неделю была в командировке, детей на всё лето отвезли к её родителям. Казалось бы, можно расслабиться, окунуться с головой в гораздо более приятные отношения со Светой, но у неё, как назло, что-то странное происходит с мужем. Любовница который уже день отказывалась встречаться.
Витька, её супруг, ни с того ни с сего расчувствовался, чего никогда прежде не случалось. Лез к жене с обнимашками, достал поцелуями, таскался за ней, встречал, провожал.
Может, узнал чего-нибудь про интимную, совсем не целомудренную связь жены с Сергеем, или с любовницей, должна же она у него быть, поссорился С чего бы ему так нервничать, так неожиданно увлечься собственной женой!
Жили и жили, каждый сам по себе, давно и прочно надоели друг другу. Женились-то не по любви – по залёту.
Возвышенные чувства закончилась почти сразу с рождением сына, можно сказать, не даже начавшись.
И вдруг такие нежности.
Витёк – мужик обычно спокойный, сдержанный, предсказуемый. Раз в неделю он равнодушно, даже с ленцой, но обстоятельно, традиционным способом исполнял супружеский долг.
В субботу с утра у них был ритуальный семейный поход в кино или в театр, потом ресторан. Ну и постель вечером, не без этого. На этом их интимное общение обычно заканчивалось, если не считать совместных завтраков и ужинов с вежливыми улыбками и поцелуем по завершении трапезы.