— Да-да, не смотрите на меня так. Я тоже думал о том, что наши Большие транспортеры несовершенны, раз они способны перебрасывать из одной точки пространства в другую только объекты, состоящие из неорганической, мертвой материи. Но это слишком сложная задача, и Элькан попытался разрешить ее без моего ведома. Значит, ставил опыты на добровольцах и попросту уничтожил четверых? Как жаль!..
— Ну… Конечно, жаль ребят…
— Как жаль, что я послал тебя, Ингер, а не поехал сам! Быть может, у меня с Эльканом состоялся бы совсем другой разговор! Телепортация живой плоти — эта одна из семи приоритетных задач, которые я поставил бы перед Академией и самим собой в ближайшем будущем. Как только скинул бы с себя бремя этой войны… Элькан, Элькан!.. И ведь даже не узнать, УДАЛСЯ ему его эксперимент или же он и убывшие с ним Инара и этот огромный нескладный великан… уже превратились в человеческие развалины, в уродливый и бессмысленный набор органов!
Ориана, Ингер и даже бесстрастный Кван О смотрели во все глаза… Казалось, Леннар скинул несколько лет, когда произносил эти горячие, искренние слова, и теперь его взгляд сиял совсем по-мальчишески, по-мальчишески же метался надо лбом смешной светлый хохолок и совсем юной, веселой и злой энергией был напитан каждый его жест, каждое движение и каждая интонация.
— Даже если Элькан и виновен в вивисекции, безоглядном растранжиривании молодых жизней, драгоценного человеческого материала, он уже оправдал себя тем, что сам бросился в горнило опыта, опыта великого и, повторяю, очень нужного всем нам! Вот так, — существенно снизив обороты, добавил он. — А теперь, теперь у нас только одна задача: выжить!
— Но… но что случилось? — медленно выговорил Ингер. — Я так понял, что в мое отсутствие произошло… произошло что-то серьезное… клянусь жирным гузном Илдыза!
— Угу… нашел чем клясться, — проговорила Ориана, тонкое лицо которой вдруг показалось всем присутствующим жестоким и почти грубым. У нее даже губы искривились и побелели, а точеный нос и подбородок будто бы хищно и несчастливо заострились, словно Ориана сильно исхудала. — Ты, Ингер, в самом деле не понимаешь, какой ты счастливчик. Так что иди и занимайся транспортным шлюзом. После исчезновения или гибели Элькана Леннар поручает руководство этими работами тебе.
— Да, именно так, — подтвердил Леннар. — Ты свободен, Ингер.
Тот тяжело задышал, на лице стали проступать красные пятна, а губы сделались толстыми и капризными, когда он произнес:
— Я не понял… значит, я попал… в немилость, что ли? Поймите, там ничего нельзя было сделать! Этот Элькан издевался над живыми людьми, нашими собратьями, между прочим. У нас в деревне был один колдун-коновал, который лечил скот. Когда у него умерла овца от неведомой болезни или же от травных снадобий, которыми он ее потчевал, народ вздернул его на вилы. А тут — сразу четверо погибших. Еще неизвестно, как они мучились перед смертью. Издеваться над людьми, как эти… сволочи… сардонары, новое отребье этого мира? Если бы вы только видели, во что он, этот ваш хваленый Элькан, превратил молодого Гоза!.. Вот гляньте, и тогда я послушаю, что скажешь ты, справедливый Леннар!
Наверное, впервые Ингер разговаривал со своим духовным вождем так дерзко и открыто. Он даже сделал несколько широких шагов по направлению к Леннару и Ориане и, выхватив из широкого рукава магнитную кассету, кинул ее в проявитель. Над гладкой поверхностью проявителя заклубилось сияние, соткавшееся в сгорбленную фигуру старика с нелепо изогнутыми руками и маленькой головой вместо одной из кистей. Ориана стиснула кулаки. Леннар же, удостоив трехмерный двойник уродливого старика Гоза лишь одним мимолетным взглядом, загремел:
— Я велел тебе приближаться?! Нет, я разве разрешил тебе подходить так близко?! Пшел прочь, болван!
Ингер сжал огромные кулаки, но тотчас же Кван О, не сходя со своего места, снял с бедра боевую секиру и спокойно подтвердил:
— В самом деле, Ингер, тебе лучше уйти.