– Да, пожалуй, – рассеянно потер небритый подбородок глава корпорации, оценив настольный календарь, и откинулся на спинку бурого кожаного кресла.
Кроме того, предстояло еще решить вопрос с шестым этажом. Система безопасности разбиралась с тем, почему компьютер Лиз ломался уже третий раз за неделю, ведь АйТи отдел открестился от ответственности, объявив, что проблема механическая. Конечно же, технику девушке починили, но вот причины остались втайне.
– Нашли того, кто тебе компьютер ломает? – Спросил Оливер у девушки.
– А нужно искать? – Удивилась она. – Мне кажется, тут и гадать нечего. Джимми после драки сам не свой, огрызается, рычит на подчиненных… Чего мы ждем, мистер Траст? Он реально опасен!
– Хороший вопрос, Лиз, – задумался Оливер, взвешивая все странности и полтергейсты, произошедшие с января в их офисе. – Очень хороший вопрос.
07
На следующий день рано утром Дениэл поехал к отцу. Дождь утих, позволив сыну спокойно почтить память усопшего. Лишь серые тучи, разбухшие от воды, ползли ленивыми слизняками по небу.
Последний раз он видел родителя в начале августа девяносто четвертого перед началом рабочей недели, когда тот собирался идти в смену со своей пожарной командой. В выходные до рокового понедельника мальчик как раз отметил восьмилетие, и судьба, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, поспешила поскорее преподнести свой чудовищный подарок. Беспечно слонявшийся все летние каникулы Дениэл провел тот день у Фишеров – они с Марком собирались ночевать в палатке под яблоней, и никто их не остановил в намерениях, а на следующее утро он вернулся домой наполовину сиротой.
Как ни напрягал он память, так и не смог вспомнить, кто и когда сообщил ему ужасную весть. Кроме того, Дениэл не помнил мать в то время, словно ее и не было рядом. Он не помнил, как выглядел отец. Память затерла все, оставив в сердце мальчишки лишь горячий вулкан боли.
Обширное кладбище раскинулось к северу от Миррормонта по дороге к Айсакве. Когда он был здесь в последний раз с четой Фишеров, новые могилы занимали лишь южную часть кладбища, располагаясь за старыми монументальными склепами прошлых веков. Теперь же современные памятники с фотографиями и без размещались по всему пространству, замыкая старинные камни в кольцо нового небытия, а совсем свежие горы земли притягивали взгляд уже от самого съезда с проселочной дороги.
Как же хрупка и невесома человеческая жизнь.
Молодой человек насилу нашел скромный надгробный камень без фотографии, поставленный, как точно знал Дениэл, пожарной службой, ставшей для родителя последним местом работы. У матери для такого почета мертвому человеку, разбившему ей сердце, не было ни сил, ни денег.
Нереальная ярко-зеленая трава кладбища, словно сбежавшая с заставки монитора, покрывала пространство вокруг могил, в том числе и Томаса Кентмора. Летом многочисленные вазоны с геранью и ухоженные кустики магнолий превращали невеселое место в цветущий сад, приветливо машущий посетителям шелестящей листвой, будто приглашая быть следующим на повестке дня. А вот ранней весной все было покрыто серым налетом мрака и тревожности. Возле белого стандартного памятника чуть выше колена стояли еще не успевшие выгореть искусственные цветы, вероятно, от Фишеров.
Дениэл подошел к знакомому камню и присел на одно колено, разглядывая потерянным взглядом витиеватости рисунка на мраморе. После чего нашел в себе силы подать голос.
– Здравствуй, папа, – поприветствовал он предка и замолк, подавившись горловым спазмом.
Оттого, что Дениэл отважился заговорить с запрещенным мертвецом вслух, у него скрутило кишки в тугой узел. Обернувшись, не видит ли его, восьмилетнего пацана с мокрыми щеками, кто-нибудь из Миррормонта, оставшегося в нескольких милях к югу от кладбища, он тут же понял всю абсурдность своего страха: ему давно уже не восемь. И мать его здесь не поймает.
– Я даже не знаю, рад ли я быть тут снова, – продолжил он, едва справляясь с горьким комом в горле. – У меня теперь совсем другая жизнь.
Дениэл сжал коробочку с кольцом в кармане куртки, вспоминая свою «другую жизнь». Он ощущал какое-то смутное чувство вины здесь, будто решил уже для себя, что не приедет больше к отцу никогда. И, очевидно, так оно и было: он вернулся в Миррормонт лишь для того, чтобы подвести итог своей жизни, там, где она началась когда-то. Дыхание его участилось, а речь стала отрывистой и емкой.
– Саре плохо без тебя, ты и сам видишь, да? Она не справилась. И я не справился. Подвел тебя, – его голос дрогнул, и визитер замолчал, проглатывая боль.
Спустя время Дениэл поднялся с колена, прикоснулся к кресту на камне, прощаясь, и пошел прочь, оставляя здесь львиную долю своей разбитой души. Беззвучные слезы ползли по небритым щекам и холодили лицо на ветру.
В полузабытьи он добрался до машины, вытащил фотографию, которую ему дала Аманда, и долго смотрел в глаза своему отцу. После чего, глубоко вздохнув, убрал картинку обратно в рюкзак. Еще одно дело сделано.
Через полчаса он уже был у Стива.
– Как дела, Дэн? – Спросил друг лучезарно.
– Так себе, к отцу ездил, – мрачно ответил тот.
Стивен сменился в лице, подстраиваясь под собеседника. Наверное, эта привычка сформировалась у него еще в школьные годы, когда Роджерс был щуплым юнцом, не умеющим постоять за себя. Это потом в его жизни появились задатки мускулов и такие внушительные друзья как Дениэл и Марк. Но привычки детства искоренить крайне сложно, сам Дениэл знал об этом преотлично.
Роджерс напустил грусти и скорби в свою поджатую теперь улыбку и произнес:
– Как он?
– Как ты думаешь, как он, Стив? – Воскликнул Дениэл возмущенно.
– Предполагаю, что без изменений, – пробурчал тот смущенно.
– Именно!
Дениэл помолчал, а потом решил сменить тему разговора, настолько болезненно ему дались воспоминания о посещении кладбища.
– Я тут вчера девушке подарок купил, – начал он, прочистив горло. – Хочешь, покажу?
– Хочу, – обрадовался смене декораций приятель. – Что за девушка? Красивая?
Без лишних рассказов Дениэл достал коробочку из кармана и протянул ее напоказ.
– Ты тоже собрался жениться, дружище? – Пробубнил Стив недоуменно, почесывая кудрявый затылок.
– Нет пока, с чего ты так решил? – Удивился он. – Это шутка такая?
Роджерс скривился от необходимости разъяснять очевидные истины большому тугодуму, но все же, впервые став серьезным и искренним, произнес тихим и вкрадчивым голосом, словно рассказывал подростку, откуда берутся дети.
– Это кольцо для помолвки, Дениэл.
– Да брось ты, обычное кольцо! – Рассмеялся тот напряженно, но тут уперся в серьезное, чуть надменное лицо друга.
Не выдержав угрюмого взгляда Стива, гость еще раз взглянул на свою покупку, и вдруг увидел украшение его глазами, а следом – глазами Алексы и ее родителей. Смеяться мигом расхотелось. Богатое и ажурное, кольцо действительно предполагало собой дарение по особому поводу. Даже день рождения, который ожидался у девушки в начале июня, казался не таким значимым событием, чтобы достать эту бархатную коробочку. Черт возьми.
– Я тебя уверяю! – Напирал Стив на без того капитулировавшего друга, призывая для пущего эффекта свою невесту: – Веллари, иди-ка к нам! Разговор есть. Вот скажи, это помолвочное кольцо?
Подошедшая к ним из подсобки рыжая бестия вытянула шею через плечо жениха, разглядывая «особенный подарок для особенного человека».
– Да, конечно! – Ответила девушка без нотки сомнения и протянула свою руку с точно таким же кольцом, украшенным отчетливой буквой «Р».
– Мамино кольцо, – пояснил жених. – «Р» – это Роджерс. Отец унаследовал его от своей матери. Когда город только основали, тридцать шесть семей приехали жить сюда, чтобы поставить на ноги производство и освоить дикие земли. Эти кольца делали по первой букве родовой фамилии. У тебя «Х»?