– Фотоаппарата, во всяком случае.
– И кто же это?
– А вот этот, молодой, – ответил Тихонов уверенно.
Я старался изо всех сил, чтобы ни один мускул, ни один нерв на моем лице не дрогнул. Так же тупо и настойчиво я спросил:
– Почему вы так думаете?
Савельев покорно наклонил голову и монотонно стал объяснять:
– Из двадцати трех объектов съемки молодой зафиксирован только четыре раза. Трижды его фотографировал пожилой и один раз девица. Это уже достаточно реальное основание предположить, что хозяином аппарата является он. Во‑вторых, экспертиза дала заключение, что эти четыре снимка сделаны гораздо менее опытными людьми – выбор ракурса, панорама, а один кадр немного смазан. Это дополнительно подкрепило наше предположение, что хозяин аппарата – молодой. Ясно? Как, Дедушкин, перед фотографическим ликом потерпевшего, может быть, начнем говорить правду?
– Я так полагаю, что вы обойдетесь без моих признаний, – грубо сказал я.
– Эх, Дедушкин, с вами не в МУРе, а в священной инквизиции разговаривать… – покачал головой Савельев.
– Чего будем делать? – спросил я Сашку.
– Давай пошлем в Унгены фотографию хозяина чемодана. Если поездная бригада его тоже опознает, то вместе с пограничниками там в два счета установят его личность. У них же места нумерованные.
– Это программа‑максимум: поездная бригада вернется в Унгены через сорок восемь часов. А через сорок шесть часов надо решать вопрос с Батоном. Ты не забывай – мы ведь могли и ошибиться. Представляешь наши физиономии тогда?
– Да, это будет малопривлекательное зрелище. Но почему он все‑таки не заявил о пропаже чемодана?
– Вот и я об этом думаю все время. И орден этот непонятно как попал к нему…
– М‑м‑да, – промычал Сашка. – Слушай, а тебе не приходило в голову, что мы, может быть, несправедливы к Батону?
– То есть как это? – удивился я.
– А вдруг он действительно не воровал у него чемодана? Вдруг это была какая‑то совсем другая операция – фарцовка, укрывательство или что‑то еще в этом роде?
Я подумал и отрицательно покачал головой:
– Не думаю. Полным чемоданом вместе с грязным бельем обычно не фарцуют. Но мне кажется, что, независимо от Батона, надо плотнее заняться этим человеком. Тем более что они сейчас для нас, как Аяксы, неразделимы. У меня есть идея…
– За идеи платят только у Херста, – усмехнулся Сашка. – У нас вещественные доказательства в цене.
– Вот давай попробуем оценить по‑настоящему наши вещдоки. Я буду по‑прежнему ковыряться с орденом. А ты, раз уже так пошло удачно, продолжишь линию фотопленки.
– А что с нее еще возьмешь?
– Надо попробовать выяснить, где они фотографировались. Тут возникает два «если». Первое – если его опознает поездная бригада, и второе – если мы установим, где они фотографировались; тогда это открывает для нас дальнейшую перспективу.