Никаких видимых предпосылок к беспокойству не было. Тем не менее, меня насторожило то, что голова дракона смотрела прямо на наш остров. Согласно поверью моего народа, любое изображение дракона могло напугать или разозлить добрых духов. К тому же, не было подано никакого знака, что чужеземцы приплыли с миром.
Я находилась очень близко к месту, где, высадившись, викинги стали выволакивать своего «дракона» на сушу, поэтому хорошо рассмотрела мужчину, который, уверенно сойдя на берег, начал командовать остальными. Его красоту составлял высокий рост, широкие плечи, хорошо сложенное тренированное тело, белокурые волосы, свободно распущенные по плечам, светлые живые глаза и белый цвет кожи. На руках, от кончиков пальцев до самой шеи, были нанесены татуировки с изображением деревьев, людей и разных других вещей, которые я не рассмотрела.
Он, бесспорно, принадлежал к знатному роду, был вооружен секирой, мечом и ножом, который держал в левой руке. На нем была шелковая рубашка, по нижнему краю отделанная вышивкой, которая спускалась на длинные суконные штаны. Сверху – короткая туника, подпоясанная кожаным ремнем. На ногах – башмаки из мягкой кожи, завязанные ремнями на икрах. На груди висели крест в виде молота длинным плечом вверх и волчья морда.
Я была молодой. Волосы мои, заплетенные в толстую косу, были цвета «воронова крыла». Сейчас бы меня назвали жгучей брюнеткой. Обычно я разделяла их пробором, свертывала в виде баранок над ушами и украшала перьями и лентами, но летом предпочитала косы и венки, сплетенные из цветов или трав. В этот день у меня не было времени сплести венок, поэтому в волосах у меня красовался всего лишь большой красный цветок, который оттенял, и я знала это, моё лицо, подчеркивая его оригинальность и придавая ему яркость.
На мне были обычная длинная рубаха-платье из льна серого цвета, пояс от которого забыла дома, гамаши и мокасины из оленьей кожи, украшенные сложным узором красного цвета. Я была без украшений, носить которые очень любила, но вождь запрещал носить их в будние дни.
Боги дали мне прекрасные темно – карие, слегка раскосые глаза, смуглую кожу, стройную фигуру, лёгкую походку и высокий для женщин моего племени рост, хотя, по сравнению с представшим передо мной викингом, он таким уже не казался. Наоборот, я почувствовала себя хрупкой и беззащитной.
Я почему-то не сделала попытки бежать. Просто стояла и смотрела, как чужаки подплывают, а потом высаживаются на берег. Наверное, страх заморозил меня, несмотря на летний день.
На близком расстоянии цвет глаз викинга оказался бледно-голубым. Изначально они смотрели на меня просто пристально, без каких-либо эмоций, затем во взгляде появился мужской интерес, а закончилось всё тем, что он стал уже осматривать меня с каким-то вожделением во взоре.
Недолго думая, мужчина схватил меня за руку и притянул к себе. Мои темные блестящие глаза в окружении таких же длинных и густых ресниц сами по себе излучали пылкость и волшебный свет, который, казалось, освещал все лицо, каждая черта которого излучала живость. Оно было красивым, хотя и необычным. Я была хорошо сложена. И даже свободное платье не могло скрыть моей грации и невинности. По-видимому, именно всё вместе и привлекло ко мне внимание мужчины.
Я пыталась вырваться, но силы были неравными. И даже не поняла, как и когда его губы накрыли мои. Поцелуй длился так долго, что я чуть не задохнулась и стала колотить кулаками по его широкой груди. Викинг рассмеялся и, обернувшись, что-то сказал на незнакомом мне языке членам своей команды, стоявшим вокруг нас полукругом и подбадривающим своего капитана или вождя, не знаю, как назвать, громко выкрикивая его имя Лейф.
Двое из них отделились и взяли меня под руки. Освободиться от них мне не удалось, хоть я пыталась изо всех сил: извивалась, упиралась ногами в землю, толкалась локтями и кусалась. Тогда один из них, более здоровый и мощный, не церемонясь, закинул меня к себе на плечо, придавив туловище и ноги руками к своему твёрдому телу, и пошел к кораблю, задравшему нос на суше. Там он быстро связал мне ноги и руки веревками и усадил спиной к борту. На всякий случай привязал еще и к скамье, на которой обычно сидят гребцы, а сам уселся на песок.
Находясь на корабле, я в отчаянии проследила, как отряд чужеземцев исчез в глубине овечьего лавра, буйно разросшегося по берегу. Сидела молча, только слёзы застилали глаза, понимая, что криком себя не освободишь, да и гордость не позволяла. В эти минуты я осознала ещё и то, что вижу свой остров в последний раз.
Как только стемнело, викинги вернулись обратно, неся на палках освежеванного оленя. Обсудив что-то, стали разбивать лагерь и разводить огонь. Над ним поместили большой котел и накидали в него до краев куски оленины.
Лейф не проявлял ко мне никакого интереса, словно меня и не было, и только после того, как мясо сварилось, дал команду накормить меня.
Ночь повисла над землей, звёздная, с полной луной, рассеивающей своим тусклым серебристым светом сгустившуюся темень.
Когда команда взобралась на корабль и каждый улегся на свою скамью, вожак вновь положил меня на плечо, только уже своё, и понес к небольшому озеру, спрятавшемуся в зарослях кизила, и, бросив свой плащ, взявшийся непонятно откуда, положил меня на него. Потом стал развязывать мои руки и ноги.
Я долго лежала, стараясь восстановить кровообращение в них. Моя попытка встать не увенчалась успехом: Лейф придавил меня своей сильной рукой назад к земле. Он что-то стал говорить, обводя указательным пальцем мои губы. В его голосе и взгляде не было угрозы, и я немного успокоилась, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Затем он взял мое лицо в горячие ладони и долго всматривался в мои глаза. Я терпеливо сносила всё, окончательно не понимая его намерений, но, когда он попытался задрать подол моего платья и его рука заскользила вверх по моему бедру, никаких сомнений уже не осталось.
Я даже не стала бороться, зная, что он все равно добьется своего, так как физически перевес был на его стороне. Единственное, что я могла сделать в сложившейся ситуации, это поднять как можно выше голову и со всей силы удариться затылком об землю. Несмотря на то, что мох смягчил удар, я всё же потеряла сознание. Что было дальше, не знаю, так как пришла в себя и сразу же почувствовала боль в затылке.
Сначала, еще окончательно не проснувшись, я подумала, что продолжается сон, но несколько минут спустя поняла, что уже бодрствую. Пришлось сесть на кровать и провести пальцами сзади головы. Было больно, и даже очень. Но болело также и между бёдер. Если уж быть более точной, то саднило. И я осознанно поняла, что во сне меня изнасиловал викинг, лишив девственности.
Егор, до этого слушавший Тину, как зачарованный, подал все же слегка охрипший голос:
– Не понимаю, как такое возможно. Бред какой-то. Одно дело сон, а второе – физические проявления его наяву. Думаю, ты сама по себе настолько эмоциональна, что виденное во сне проецируешь на себя. По-другому это объяснить нельзя.
– Да ладно. Я уже знаю твою точку зрения на мои сны, поэтому не стоит развивать её или повторяться. Я не хочу сейчас с тобой спорить или что-то доказывать. Бесполезно. И с этим я уже смирилась. Лучше дослушай до конца: немного осталось.
– Хорошо, продолжай, только и так понятно, что он с тобой сделал и какая участь ждала тебя в твоем племени.
– Не все так очевидно. Этот мой сон впервые опроверг мнение специалистов о том, что один и тот же сон не может иметь логически завершенного продолжения, тем более в одну ночь. Повториться через какой-то промежуток времени с отклонениями от первоначального варианта может, но не более. Так они дружно утверждают. Однако у меня на этот счет свое мнение, проверенное на практике. Надеюсь, ты понял, что мой сон все же продолжился, как только уснула снова.