Подсадить, что ли? Нет, не стоит. Сам доберётся. И так вон уже меня из-за него в эксгибиционисты определили!
На порносайт выложит! Туда ещё поди пробейся – на порносайт… Не думаю, чтобы кого-либо привлекла такая скукотища, как утренняя гимнастика. Хотя бы и нагишом.
Я поворачиваюсь и в задумчивости иду в кухню готовить яичницу из двух яиц.
Для того чтобы предмет исчез, мне, как правило, достаточно его переложить или хотя бы передвинуть. Может, машинально засунул в сушилку для посуды? Тоже нет. Странно…
Податься некуда – врубаю компьютер, вызываю на плоский обширный экран общий план моей кухоньки, командую обновить картинку… Эк, сколько вас, оказывается, за ночь понаползло – весь монитор в красных метках, как из пульверизатора брызнули! А которые тут со вчерашнего дня шпионят? Ага… Стало быть, ты, ты и ты… Остальные либо новички, либо выбрали невыгодную для наблюдения позицию.
Ужинал я вчера поздно, часов этак в одиннадцать… Копирую коды нужных «клопиков», ввожу дату, время, прокручиваю отснятый материал… Стоп! Теперь помедленней. Ну конечно! Поставил вымытую сковородку на подоконник и накрыл тарелкой – попробуй угляди её теперь без современных технических средств…
Ох, какой, помню, поднялся визг в Парламенте, когда до самих наконец дошло, что они натворили! Однако поздно было визжать – уж больно крутые бабки закрутились. Всем пришлось приспосабливаться: от домохозяйки до министра…
Сам я ни разу эту электронную мелюзгу никому не подпускал, и не потому, что сильно порядочный – скорее из экономии: зачем тратиться, когда можно и к чужим объективчикам прицепиться? Вот и цепляюсь. Тем, кстати, и живу…
Размышления мои вновь прерывает дверной звонок. Отправляю вымытую тарелку на проволочный стеллажик сушиться, иду к двери. На сей раз Мирон с третьего этажа. Седоватый клинышек бородки, торчащий почему-то не вниз, а вперёд, оскаленные кривые зубы, горестный вопрошающий взгляд сквозь большие старорежимные очки. В руке – непрозрачный пластиковый пакет с цилиндрическим содержимым. Не рановато ли?
– Трудишься или?.. – осведомляется он.
– Или. Проходи.
Мы проходим в кухню. Вернее, прохожу один я – Мирон обмер в дверном проёме.
– Да что ж ты опять делаешь! – болезненно охает он. – Где веник?
– Под турником. В углу.
Пакет бережно ставится на порожек кухни, а мой закадычный друг исчезает в коридорчике. Вернувшись во всеоружии, принимается обметать стены и потолок. Дробно сыплются белёсые «клопики», особенно хорошо различимые на тёмном ламинате. Всех их Мирон беспощадно сметает в любезно предложенный мною совок и топит в унитазе, не поленившись спустить воду три раза подряд.
– Ну вот, – удовлетворённо объявляет он, хищно оглядывая кухоньку, не затаился ли где ещё один механический свидетель. – Теперь Большой Брат тебя не видит.
– Он меня и раньше в упор не видел, – хмыкаю я, включая электрочайник. – Кому я, на фиг, нужен?
Мирон смотрит на меня с жалостливой гримаской.
– Наивный, ой наивный… – сетует он. – Видит он тебя, видит! Причём за твой же счёт…
– Ага, жди! – ухмыляюсь я. – За чей угодно, только не за мой. Ни разу эту дрянь не покупал…
– Вот именно! – Мирон таинственно округляет глаза. – Значит, подозрительная ты личность, если не покупал ни разу. За такими-то вот и следят… Ты пойми, – переходит он на жутковатый шёпот, – там… – Оглядевшись, воздевает палец к обезвреженному потолку. – Там наверняка списки уже составляются.