– Мне тоже он не понравился, – согласилась Лорен, – особенно сначала, но к концу он стал нормальным. Когда мы узнали предысторию о связях его матери с СССР, я стала понимать его.
– Очень мило, – согласилась Мэгги. – Ладно, беру свои слова обратно. В конце концов, он мне тоже вроде как понравился. Но мне по-прежнему не нравится, как он обошелся с агентом Майкельсоном. Я не могу оправдать его за это.
– Ну, конечно нет, – вмешалась в их разговор Пит.
– Полный женоненавистник, – подытожила Мэгги, махнув рукой.
Лорен кивнула:
– А как ты отнеслась к открытию близнецов?
– Честно говоря, мне повествование немного наскучило, и я скажу тебе почему, – заверила Пит.
Она принялась рассказывать нам почему, но я едва поняла, потому что была очень увлечена наблюдением за тонкой гимнастикой, которую выполняло лицо Гаса. Едва ли они сейчас говорили о его книге. Он выглядел не столько испуганным, сколько ошеломленным, как будто решил, что кто-то подшутил над ним, но он еще не был достаточно уверен, чтобы объявить об этом во всеуслышание. Он уже осушил свой бокал и оглядывался на кухню, как будто надеялся, что здесь как по волшебству может появиться еще один.
– Кто-нибудь еще плакал, когда дочь Марка пела на похоронах «Благодать»?[17] – спросила Лорен, схватившись за сердце. – Это меня пробрало. Честно, так оно и было. А ты ведь знаешь, что у меня сердце как камень! Дуг Ханке – просто феноменальный писатель.
Я оглядела комнату, посмотрела на шкаф, книжные полки у дальнего угла дивана, стопку журналов в журнальном столике.
Имена и названия выпрыгивали на меня из десятков, если не сотен книг в мягком переплете. «Операция Скайфорс», «Московская игра», «Под глубоким прикрытием», «Красный флаг», «Осло после наступления темноты».
Красное вино, «русская беленькая» и совершенно «синий» Клуб книголюбов.
Я, писатель-романтик Январия Эндрюс, и литературный вундеркинд Август Эверетт случайно попали в Клуб книголюбов, специализирующийся на шпионских романах. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы подавить смех, и даже тогда я не смогла сдержаться.
– Яна? – спросила Пит. – Все в порядке?
– Потрясающе. Думаю, я просто перебрала вина. Август, тебе лучше взять у меня это, – сказала я и протянул ему бутылку, и он сурово приподнял темную бровь. Мне показалось, что я совсем не улыбаюсь, но тем не менее мне удалось выглядеть победоносно, пока я ждала, когда он возьмет начатую бутылку «Шардоне».
– Я еще немного подумала об этом, – беззаботно продолжила Мэгги, – и считаю, что мне действительно понравился «Твист близнецов».
Где-то снова пукнул лабрадор.
Глава 7
Прогулка
– Большое спасибо, что пригласили нас, Пит, – сказала я, обнимая ее в фойе.
Она похлопала меня по спине.
– В любое время. Особенно в любой понедельник! Черт возьми, да каждый понедельник. Нам не помешает свежая кровь. Ты же видишь, какой тут застой. Мэгги подшучивает надо мной, но она не очень-то любит читать беллетристику. Я думаю, что Лорен приходит сюда пообщаться. Она тоже типичная жена преподавателя, как и я.
– Жена преподавателя? – удивилась я.
Пит согласно кивнула.
– Мэгги работает в университете с мужем Лорен, – быстро ответила она, а потом спросила: – Как ты доберешься домой, дорогая?
Я не чувствовала сильного опьянения, но знала, что не должна рисковать за рулем в любом случае.
– Я отвезу ее, – сказал Гас, как всегда суровый и невозмутимый.
– Я на такси, – сказала я.
– Такси? – переспросила Пит. – Только не в этом Медвежьем углу! Конечно, у нас есть службы такси, но сомневаюсь, что они будут разъезжать по округу после десяти часов.
Я сделала вид, что смотрю на свой телефон:
– Вообще-то такси здесь, так что мне пора. Еще раз спасибо, Пит. Действительно, так все было… очень интересно.
Она похлопала меня по руке, и я выскользнула под дождь, открыв приложение Uber. Под дождем я услышала, как Гас и Пит тихо прощаются на крыльце позади меня, а потом дверь захлопнулась, и я поняла, что мы с ним в саду одни. Поэтому я очень быстро пошла через ворота и вдоль забора, глядя на пустую карту в моем приложении. По пути закрыла приложение и снова открыла его.
– Дай угадаю, – протянул Гас. – Все в точности так, как говорит человек, который действительно живет здесь. Тут нет никаких такси.
– Через четыре минуты, – солгала я.
Он уставился на меня, а я натянула капюшон и отвернулась.
– В чем дело? – спросил он. – Ты боишься, что, сев в мою машину, ты свалишься в пучину разврата и начнешь участвовать в той возне с желе?
Я сложила руки на груди:
– Я тебя не знаю.
– А водителя такси в этом Медвежьем углу ты знаешь?
Я ничего не ответила, и через мгновение Гас забрался в свою машину. Ее двигатель заурчал, но она не тронулась с места. Я занялась телефоном. Почему он не уезжает? Я изо всех сил старалась не смотреть на его машину, хотя с каждым мгновением, пока я стояла под холодным дождем, она выглядела все привлекательнее.
Я снова проверила приложение. По-прежнему ничего.
Пассажирское окно опустилось, и Гас перегнулся через сиденье, неловко наклонив голову, чтобы увидеть меня.
– Январия, – вздохнул он.
– Август, – ответила я.
– Прошло уже четыре минуты. Никакого такси не будет. Не могла бы ты сесть в машину?
– Я пойду пешком.
– Но почему?
– Потому что мне нужно тренироваться, – ответила я.
– Не говоря уже о воспалении легких…
– На улице восемнадцать градусов, – возразила я.
– Да ты уже дрожишь!
– Может быть, я дрожу от предвкушения волнующей прогулки домой.
– А может быть, это от того, что температура тела резко падает? Давление и частота сердечных сокращений падают? Температура кожи снижается?
– Ты что, шутишь?!
Мое сердце просто бешено колотилось. Я только что присутствовала на трехчасовом заседании Клуба книголюбов, посвященном шпионским романам, и мне нужно было немного сбавить адреналин. Я пошла по тротуару.
– Не туда! – крикнул Гас.
Я развернулась на каблуках и пошла в другую сторону, пройдя мимо машины Гаса. Его рот искривился в тусклом свете от приборной панели.
– Ты же понимаешь, что мы живем в семи милях отсюда. В твоем нынешнем темпе это означает, что ты придешь примерно… никогда. Ты заночуешь где-нибудь в кустах и, вполне возможно, проведешь там остаток своей жизни.
– Это как раз то время, которое мне понадобится, чтобы протрезветь, – ответила я.
Гас медленно поехал по дороге рядом со мной.
– Кроме того, я не могу рисковать, просыпаясь завтра с очередным похмельем. Мне лучше пойти пешком, – добавила я.
– Да, но я беспокоюсь, что будет и то, и другое. Давай я отвезу тебя домой.
– Я засну навеселе. Это не очень хорошо, голова будет болеть.
– Ладно, тогда я не повезу тебя домой, пока ты не протрезвеешь. Я знаю лучший способ протрезветь в этом Медвежьем углу.
Я остановилась и посмотрела в глубину его машины. Он тоже остановился, выжидая.
– Просто чтобы внести ясность, – уточнила я, – ты ведь говоришь не о сексе, не так ли?
Его улыбка исказилась:
– Нет, Январия, я говорю не о сексе.
– И правильно. Тебе лучше такого не делать, – сказала я, открывая пассажирскую дверь и проскальзывая на сиденье. Там я сразу прижала пальцы к таким теплым вентиляционным отверстиям. – Потому что в этой сумке я ношу перцовый баллончик… и пистолет.
– Какого хрена?! – воскликнул он, останавливая машину. – Ты пьяна и у тебя в сумке пистолет?
Я пристегнула ремень безопасности:
– Это была шутка. Но только про оружие, желание убить тебя, если ты попытаешься что-то сделать, есть. Я серьезно.
Его смех был скорее от шока, чем от удивления. Даже в темноте машины я видела, что его глаза широко раскрыты, а кривые губы напряжены. Он покачал головой, тыльной стороной ладони вытер капли дождя со лба и снова завел машину.
* * *
– И в этом весь фокус? – спросила я, когда мы въехали на стоянку. Дождь заметно ослабел, но лужи в трещинах асфальта светились отражением неоновой вывески над низким прямоугольным зданием.