Оставшись без ножа и утратив преимущество, страж не растерял отваги и вознамерился сразиться, начав кулачный бой. Но оказалось слишком поздно. У Рёрика не оставалось сил на продолжительные схватки. Лезвие теперь было снизу его кулака и он, почти уже теряя сознание, размахнулся из последних сил, целясь сопернику во впадину под ключицей.
Удар оказался точен и завершил схватку. Страж оставался еще несколько времени в сознании, но бороться уже не мог. Он хрипел, желая что-то сказать напоследок. Однако говорить ему было трудно. И он лишь красноречиво смотрел на раненого беглеца, у которого шансов выжить теперь имелось больше, хотя еще несколько мгновений назад положение было противоположным.
Глаза Рёрика закрывались сами собой. И все же он не желал оставлять дело незаконченным. Провернув нож вокруг его оси, он вытащил лезвие из тела противника, уже не представляющего опасность.
Победа была крайне близка. Рёрик уже стал верить в то, что выберется из этого злополучного сарая. И он никак не ожидал того, что очухается тот его противник, что забежал в дровяник самым первым и все время боя провалялся без чувств где-то в куче хламья.
Очнувшийся с яростью набросился на своего обидчика, действуя тем же самым орудием, что исключило из схватки его самого. Чурбан в его руках обладал удобной для нападения вытянутой формой и имел узкий край, за который его легко можно было удерживать. Размахнувшись, страж несколько раз влепил дубиной беглецу, к тому моменту уже еле держащемуся на ногах.
Потоки крови лились в глаза Рёрика, буквально ослепляя его. Кое-как закрываясь рукой от ударов, он ринулся на стража все с тем же ножом, который отнял у предыдущего своего соперника. У Рёрика не было сил на хитрые маневры, но и ошибиться он не мог. В следующее мгновение рукоять ножа выглядывала из солнечного сплетения стража, который не сумел защититься от этого последнего в его жизни нападения.
Дабы не повалиться с ног, Рёрик уперся ладонью в косяк. Словно желая в чем-то удостовериться, окинул взглядом темный сарай. Затем сделал шаг на улицу, пошатнулся и все-таки упал. Он лежал на земле и несколько мгновений смотрел в неспокойное ночное небо. Оно расплывалось перед его глазами. А затем черная туча внезапно обрушилась на него тяжелой плитой.
Глава 14. Вдова
Рёрик не знал, сколько пролежал на холодной земле. Сквозь сон он слышал чей-то голос. Высокий, взволнованный, женский. Звучали и другие голоса. Они казались ему то песней, то криками, то убаюкивающим шепотом. Они витали вокруг него, словно легкое облако над мрачной могилой. А может, это только привиделось. Он хотел открыть глаза, но его веки будто окаменели.
– Что скажешь? – молодой женский голос на миг пробился сквозь пелену дремы, что завладела Рёриком. – Он умрет?
– Нет, совсем нет, – второй голос принадлежал пожилой женщине, он был чуть сварливым и скрипучим.
– Но он весь в крови…– послышался расстроенный вздох.
– На нем много ран, все они зело болезненны для него. Но ни одна из них не несет смерть…
– Ты уверена? Зачем тогда он не придет в себя? – волновался молодой голос.
– Если ты сомневаешься во мне, приведи сюда лекаря, – проворчал скрипучий голос.
– Однажды я уже привела лекаря…Он посоветовал молиться. А потом этому дому понадобился священник…– угрюмо заключил молодой голос. – Пусть ты и ведьма, но я верю тебе. Только скажи, почему он не открывает глаза.
– Потерял много крови. Ты не понимаешь, что с ним, и оттого пугаешься. Но его раны не опасны для жизни. Шкуру попортили. Но мясо цело, – усмехнулась старая колдунья.
– А те четверо, что в сарае? Они выглядят намного лучше, их можно спасти?
– Они выглядят намного лучше, но они все уже мертвяки, – колдунья произнесла последнее с усмешкой, словно предмет разговора был шуткой. – Однако что ты хочешь делать с этим? Он убил стражу короля. Не нужно ли доложить о нем? Возможно, он какой-то преступник.
– Всевышний пожелал сохранить его жизнь, – вздохнул молодой жалостливый голос. – Если я не могу помочь тем четверым, то хотя бы не стану губить этого…Что бы он там ни сделал, не нам судить…
– Весьма сердобольно. Хотя как можно не пожалеть такого красавчика…Что ж…В таком случае подумай, куда спрячешь тела тех неумех…– скрипучий голос выдавал натуру своей владетельницы. Она легко рассуждала о смертях и посмеивалась над павшими.
– Спрятать? – на сей раз вздох не выражал сочувствия, а предполагал напряжение. – А если их кто-то видел? Вдруг их будут искать?
– Никто их не видел. Твой дом с краю. Было темно, холодно. И ветер завывал. В такую ночь ставни держат запертыми…– рассудила колдунья. – И все же я бы не советовала тебе оставлять его здесь.
– Отчего же? – ласково мурлыкнул молодой голос.
– А ты не видишь?! С таким только хлопоты…– справедливо подметила колдунья. – Еще вечером ты спокойно засыпала в этой самой постели, а уже сейчас думаешь о том, куда девать четыре трупа из твоего дровяника.
– Господь Всемогущий, как совладать мне со всем этим! – запричитал молодой голос. Впрочем, вопреки манере постоянно поминать высшие силы, этот голос, кажется, привык в какой-то степени полагаться и на себя.
– Тут поблизости ведь есть некто, кто ценит тебя столь высоко, что и в эдаком деле пособит? Есть такой, кто за тебя убьет другого? Или хотя бы поможет избавить этот дом от останков непрошеных гостей? – подсказала колдунья.
– О, Создатель, за что мне все это!..– послышалось удаляющееся шуршание одежд. Очевидно, молодой голос собрался держать речи уже в другом месте. – Я ненадолго. Пойду, пока темно. Схожу тут поблизости. А ты здесь посиди. Присмотри за ним. Вдруг проснется. Мало ли что там дальше…
– Мало пока, – усмехнулся скрипучий голос колдуньи. – Проснуться – проснется. Но далее калитки ему не уползти…Лишь только глаза раскроет – все раны заболят разом. Ему понадобится много времени, дабы восполнить силы. Но наступит день, когда он снова станет прежним.
****
Очнувшись, Рёрик нашел себя в незнакомом доме. Тело нестерпимо болело, хотелось пить. Но более всего мучили вопросы…Кто приютил его? Что это за место? Даже не вставая с кровати, можно было понять, что жилище принадлежит человеку, некогда процветающему, но нынче испытывающему трудности. Дом был просторным и красиво отделанным. И все же цвета давно поблекли, ковры истончились.
Рёрик хотел подняться, но вместо этого уснул, даже не заметив, как это произошло. Сон накинул на него свои зыбкие сети, и он запутался в них. То ему снилось, что он все еще возле сарая, и свинцовая туча давит ему на грудь. Затем его возвращало в темницу. Там было непривычно жарко, вопреки обыкновению. Над ним склонилось несколько стражей, спорящих между собой о том, жив он или мертв. А какой-то самый любопытный из них потянул к его лицу руку. И Рёрик бессознательно схватил и сжал запястье пытливого стража, не позволяя дотрагиваться до себя.
– Тише, тише, отпусти меня, – послышался нежный голос, который никак не мог принадлежать привидевшемуся стражнику.
Рёрик насилу открыл глаза. И увидел перед собой женщину. В ее руке была мокрая тряпица, которую она пыталась уложить на его раскаленный лоб. Рёрик отпустил запястье женщины и снова погрузился в туманное забытье.
Когда в следующий раз он пришел в сознание, был день. Пасмурный, хмурый, но все-таки день. Слышался гул дождя за окном. В самой комнате было сумеречно. Тело болело еще сильнее, чем при прошлом пробуждении. Горло сдавило от жажды. Рёрик чуть повернул голову и огляделся. Все тот же дом. Значит, ему не пригрезилось. Что бы тут ни было, всяко лучше, чем в темнице.
Растворилась дверь, в комнату вошла все та же женщина. В ее руках был кувшинчик.
– Пришел в себя, – женщина улыбнулась и присела на кровать возле Рёрика. – Хочешь воды, да? – угадала женщина прежде, чем Рёрик успел сказать. А после помогла ему сделать несколько глотков.