– Дедушка недалеко, он встать не может. Я знаю, где он.
Бабушка Ринда потрясенно прикрыла рот руками. Йохан с сыном вытаращили глаза от неожиданности. Повисла тишина. Эйвинд непонимающе смотрел на взрослых. Ему было совершенно ясно, что надо делать. Он стал одеваться, чтобы пойти в лес. Ринда, понемногу отдышавшись, спросила:
– Мальчик мой, ты куда собираешься?
– За дедушкой, – старательно выговаривая каждый слог и как бы прислушиваясь к себе, ответил Эйвинд.
Йохан с сыном молча пошли за ним на занесенную снегом улицу. Бабушка Ринда вышла следом. Увидев её, Эйвинд вернулся, подошёл к ней и обнял, обхватив обеими руками, на мгновение уткнувшись головой в живот.
– Останься дома, бабушка, мы скоро, – чётко проговорил мальчик.
Залившись слезами, Ринда зашла в избу. Эйвинд как мог объяснил Йохану, куда надо идти. Это действительно было совсем недалеко, Гуди уже возвращался домой, когда правая нога провалилась между двух засыпанных снегом коряг. Он услышал, как затрещала кость, и ненадолго потерял сознание. Очнувшись, попытался освободить ногу, но не тут-то было. Уже начинало темнеть. Гуди знал, что с наступлением темноты Ринда поднимет тревогу и его будут искать. Чтобы подать сигнал тем, кто выйдет на его поиски, он дотянулся до палки, с помощью которой проверял силки, и время от времени стучал ею по стволу растущего рядом дерева. Гуди уже начал засыпать на морозе, когда услышал крики: «Гу-уди-и!» Он узнал Йохана, и из последних сил стал стучать по дереву. Так его и нашли. Йохан одним ловким движением раздвинул коряги, а его сын вытащил застрявшую ногу. Потом они вдвоём донесли Гуди до избы, а на рассвете послали за Шаманом, чтобы тот помог вылечить перелом. Гуди потом рассказывал, что думал, будто Эйвинд ему снится. И радостно слушал, как мальчик болтает без умолку. Для Эйвинда это было новое состояние, и он никак не мог наговориться.
События из детства вызвали улыбку у Эйвинда. Он вытянул руки над травой, погладил её, поочередно потрогал разные стебли и цветы, понюхал их, вспомнил, что о них рассказывал по дороге Шаман. Но ничего не почувствовал. Эйвинд раздосадованно подумал, что Шаман всё же подшутил над ним. Но тут ему вспомнился случай, как он первый раз пришёл к деревенскому гончару, балагуру и мастеру розыгрышей, темноволосому дядюшке Фроди. Невозможно было отвести взгляд, когда он сидел за гончарным кругом. Бесформенный рыжий кусок глины прямо на глазах превращался в изящный кувшин, а большие руки мастера словно парили над кругом. Эйвинд упросил дать ему глины и, садясь за круг, нисколько не сомневался, что через пару минут он сделает кувшин не хуже, чем у Фроди. Но что-то пошло не так: круг не хотел крутиться, глина выскальзывала из рук, разваливалась под пальцами на мелкие комочки. Эйвинд был зол и на себя, и на Фроди, и даже на кусок глины. Видя неудачу мальчика, дядюшка Фроди мягким движением остановил гончарный круг и позвал Эйвинда во двор.
– Послушай-ка, малыш. Перед тем как сделать кувшин, представь его. Согрей в своих руках кусок глины и подумай о том, как из него вырастет красивый круглый сосуд с тонким носиком; как ты потом поставишь его в печь, а после распишешь цветами; как бабушка Ринда будет наливать тебе из него молоко. Потом, держа в голове эту картинку, начинай равномерное движение круга и обнимай обеими ладонями глину до тех пор, пока не увидишь под ними кувшин.
Эйвинд, сдерживая негодование, сделал всё так, как сказал Фроди. К вечеру у него получился вполне сносный кувшин. Ещё неделю он помогал в гончарной мастерской, и с каждым разом кувшины и чашки получались все лучше. Начиная крутить круг, Эйвинд сосредотачивался на глине и картинке в голове. В какие-то моменты ему казалось, что глина сама подставляет под его руки нужные места, которые надо выровнять. И он словно бы слышал ее.
Теперь перед Эйвиндом лежала трава, которую тоже надо было услышать. Он аккуратно взял в руки пучок с жесткими стеблями и мелкими желтыми подушечками цветов и прикрыл глаза. Сначала Эйвинд ощутил легкое дуновение ветра, услышал шелест листьев, далекий шум моря, потом – легкое покалывание в ладони, которой держал траву, затем – холод. По всему телу прокатился озноб. Это ядовитая – открыв глаза, понял Эйвинд и отложил ее в сторону. Следующий пучок был с мелкими синими резными цветочками. Почти сразу Эйвинд ощутил приятное тепло и щекочущую волну в солнечном сплетении. Ясно, это лечебная. Так к полудню он разобрал всю траву и ягоды.
Эйвинду было интересно с Шаманом. Каждый день оказывался не похож на предыдущий и преподносил новые тайны, которые к вечеру Эйвинд раскрывал. Он потерял счёт дням, его настолько сильно захватили занятия с Шаманом, что он не мог дождаться очередного рассвета. Как ему казалось, теперь он знал, кто он. Эйвинд решил, что он будет шаманом.
Путь к вершине
Прошло пять лет с того дня, когда Эйвинд переступил порог дома Шамана. Иногда он уезжал погостить в деревню. Дедушка Гуди и бабушка Ринда всегда были рады ему. За последний год оба сильно сдали, и Эйвинд решил задержаться у них дольше обычного, чтобы побольше сделать по хозяйству. К тому же в прошлый свой приезд, месяцев пять назад, он словно впервые увидел Мэрит, соседскую девчонку, которую раньше почти не замечал. Оба постоянно находили поводы встретиться: то Эйвинд не мог найти нитки для починки сетей и шёл к соседям, обязательно спрашивая Мэрит, словно никто другой не мог дать ему этих ниток. То Мэрит вдруг теряла свою собаку, чего раньше никогда не было, и просила Эйвинда помочь в поисках. Поиски собаки продолжались до позднего вечера, Эйвинд и Мэрит обходили вместе окрестные лесистые холмы, возвращаясь в деревню без собаки, давно уже лежащей во дворе, но зато вволю наговорившись друг с другом. Так продолжалось пару недель в тот прошлый приезд Эйвинда. Когда он вернулся к Шаману, то, стоило закрыть глаза, как он видел светлые локоны Мэрит, слышал её смех. Эйвинд старался глубже уходить в занятия с Шаманом, но, как бы он ни был занят, мысли его уносились в деревню, к сероглазой смешливой девчонке.
Шаман заметил, что происходит с Эйвиндом, но не стал с ним говорить об этом. Как-то он разбудил парня на рассвете и повёл на самую высокую из окрестных вершин. Эйвинд привык к тому, что Шаман не объясняет ничего заранее, позволяя проявиться собственным силам и смекалке ученика. И на этот раз объяснений не последовало. Эйвинд заметил, что они ничего не взяли с собой, хотя идти до вершины было дня три, не меньше. Попасть на вершину напрямик было невозможно из-за непроходимых отвесных скал. Шаману с учеником пришлось обходить гору вокруг, как по серпантину. Первый день шли без остановки, подъём был ещё не такой крутой, как дальше, что виднелся в лёгкой дымке. На ночь они остановились возле небольшого ручья, сбегающего со скалы. Напившись воды, путники улеглись спать, закутавшись в плащи.
Эйвинд проснулся под утро от едва различимого зова Шамана: «Эйвинд! Эйв!» Но самого его рядом не было. В воздухе ощущалась тревога. Эйвинд осмотрелся, потянул носом воздух и уловил запах лошадей. «Эйв! Эйв, слышишь меня?» – мягко зазвучал голос учителя в голове.
Эйвинд начал осваивать искусство общения на расстоянии совсем недавно, и давалось ему это нелегко. Вначале он вообще ничего не мог услышать, Шаман даже стал думать, не ошиблись ли они всем Белым Кругом с расчетом даты рождения двадцать пятого хранителя. Но когда Эйвинд пожаловался на головокружение во время этих занятий, Шаман выдохнул – это был первый признак того, что ученик сможет овладеть и этим умением. До похода к вершине Эйвинд уже умел справляться с головокружением и слышать учителя. Когда все впервые получилось, Эйвинду показалось, что его словно кто-то пощекотал внутри головы. Постепенно он учился распознавать свои ощущения, запоминать их и пользоваться ими. Попытки Эйвинда передать учителю свои мысли увенчались успехом лишь однажды. И вот теперь, когда с Шаманом явно что-то произошло, Эйвинду очень пригодилось бы умение общаться на расстоянии.