Поколебавшись, Тил последовал его примеру.
— Будь по-твоему, Эхелала.
До нужного люка они добрались на исходе ночи. Тил приподнял крышку, вслушался, выглянул.
— Давай быстрее, — сказал он.
Арч вылез следом за ним, отцепил от пояса тяжелый сверток, в котором трудно было распознать пневмач. Вокруг, в тесном тупичке, громоздились контейнеры из-под маринованных водорослей.
— Вон там дрезинная линия, — показал рукой Тил. — По ней пойдешь направо, через два перекрестка увидишь турникеты.
— Спасибо тебе. Не поминай лихом.
— Прощай, Эхелала.
Кажется, Тил хотел что-то добавить, однако махнул рукой и скрылся в люке. Арч остался один. Он выглянул из-за контейнеров. Напротив, над воротами пакгауза, тускло светился ртутный фонарь. Не видно ни души. Скоро смена окончится, и люди заспешат к турникетам. Поблизости от гавани жилья нет, большинство портовиков живет как раз в том квадрате, куда необходимо попасть Арчу, где в маленькой одноместной каюте, свернувшись клубочком, спит в неведении Ама.
Представив ее, безмятежно спящую, Арч ощутил, как его первоначальная решимость улетучивается. В самом деле, что он скажет ей, вломившись на рассвете, грязный, оборванный, покрытый черной сыпью? Что любит ее? Что пришел проститься? Что смертельно болен, и ему остались считанные сутки? Зачем это ему и, главное, зачем ей? Ведь простились уже, расстались раз и навсегда. Не лучше ли оставить, как есть, пускай блаженно дремлет, пускай никогда не узнает, когда и почему он сгинул…
Послышались шаги — усталые, с подшаркиванием. Трое грузчиков прошли мимо, руки в карманах, береты надвинуты на брови, под сизыми небритыми щеками гуляют, переваливая жвачку, крутые желваки. Арч проводил троицу взглядом, сидя за контейнерами. Нет, с такой компанией ему не совладать. Он и одного насилу обратает, слабость во всем теле, видать, жар начинается.
Сумерки рассеиваются, сейчас тут станет многолюдно, одни — со смены, другие — на смену. Тогда вообще не высунешься. Похоже, его затея окончится ничем.
Снова раздался звук шагов. Арч осторожно выглянул из-за контейнеров и увидел, что к его укрытию приближается парень в форменной безрукавке путеобходчика. Один, вокруг никого. Повезло.
Отогнув краешек тряпки, прикрывавшей дуло пневмача, он сжал рукоять и положил палец на гашетку. Обходчик поравнялся с ним, и Арч выскочил из-за контейнеров с пневмачом наперевес.
— Стоять! — гаркнул он.
Парень остановился, глядя на обмотанный ветошью ствол с удивлением, но без испуга.
— Ну-ка, сюда, — кивком Арч указал ему на тупик. — Шевелись, живо.
Обходчик пожал плечами и подчинился. Контейнеры скрыли их от глаз случайных прохожих.
— Если не будешь дурить, останешься цел, — посулил Арч. — Предъявляйся, быстро. Имя, год, адрес. Жизняк сюда.
Увидев, что его приказание не спешат выполнять, он слегка повысил голос.
— Ты что, оглох?
Невозмутимый обходчик окинул Арча взглядом с головы до пят.
— А ты кто таков? — судя по всему, парень был отнюдь не робкого десятка.
— Объясняю. Ты отдашь мне жизняк, я тебя свяжу и уйду. К обеду вернусь, отдам жизняк, и катись на все четыре стороны.
— А сколько мне за это намотают? — полюбопытствовал тот.
— Нисколько. Все будет шито-крыто. Давай жизняк по-хорошему. Пристрелю. Ну?
Обходчик запустил руку в карман, и вдруг, пригнувшись, молниеносно рванулся вперед. Арч не успел даже понять, что происходит. Разделявшее их расстояние, шага в четыре, парень преодолел прежде, чем палец успел утопить гашетку. Он прыгнул наискось, уходя от выстрела, приземлился на руки и в немыслимом кульбите хлестко ударил ногой по стволу пневмача.