Русский мат – неотъемлемая часть нашей культуры и языка. Воспитанный и образованный человек его НЕ использует в приличном обществе. А в обществе, которому ДОВЕРЯЕТ – использует.
Мне мои родители доверяли.
А я вам.
И да, ругаться надо в меру и к месту.
Немного о рабочих буднях журналиста районной газеты. Думаю, у всех есть такие «клиенты», которых я называю «обмораками». Итак, весна. Сижу я на работе, весь такой чуткий и притихший после вчерашний попойки, а в кабинет врывается народный
ЗАКОНОТВОРЕЦ
Товарищ Хвостов очень предприимчивый и неравнодушный человек. Он помешан на выдумывании законов, возмущён социальным неравенством, его гражданские инициативы заслуживают самого пристального внимания, а законопроекты справедливы, актуальны и необходимы. Я убеждён, что если бы товарищ Хвостов являлся депутатом Государственной Думы, то ему аплодировали бы стоя несколько часов подряд.
Проще говоря, он совершенно не дружил с головой. Был вечно не брит, неопрятен, от него за километр несло жжёными покрышками, а иногда он заявлялся в редакцию в потёртом элегантном женском пуховике. Но при этом всегда оказывался зверски решительным и невозмутимым.
От его энтузиазма мир вокруг меня сотрясался.
– Экономика должна быть экономной, – заявил он, ворвавшись в кабинет. – Нужно задаться вопросом: а почему на товаре ЗАВОДОМ не указаны ценники?.. – он достал из недр малинового пуховика бытовой кантер и демонстративно заявил, указывая на заводской штамп: – Вот как тут ценник: всё до рубля и копеечки!
Я в предвкушении целой лекции об экономике брутто\нетто потёр виски и зажмурив глаза, спросил:
– Разумно: а почему же сейчас ценники не стоят…
– Вот и я задаюсь этим непростым вопросом!
Чтобы столь важные наблюдения не пропали даром, я вручил ему ручку и чистый лист, предложив:
– Пишите.
Он решительно продолжил, уже судорожно записывая довольно приличным, размашистым почерком:
– Я вот как разумею: необходимо привести всё к единому тарифу. Да-да. Например, один килограмм картошки должен стоить 30 рублей. Зачем привязывать курс доллара к золотому запасу? Ведь картошки полно! К ней надо привязывать. Понимаете?
Я кивнул. Хотел сказать, что необходимо срочно звонить Трампу, но промолчал. Или Лукашенко…
Он же немедленно аккуратно вывел на бумаге свои умозаключения и задумчиво посмотрел на меня.
– Более конкретные примеры есть? – спрашиваю.
Поразмыслив, он сказал:
– Ну… а если… если… А один килограмм ШУБЫ по тридцать рублей!
Это было сильно.
– Шубы – это потрясающе! – отозвался я. – Пишите.
Товарищ Хвостов, чувствуя понимание и поддержку что-то судорожно записал, робко пробубнив:
– Пять килограммов соболиной шубы всего получится за 150 рублей…
После двух или трёх подобных посещений, я перестал его СЛУШАТЬ. Молчать было не вежливо, – человек, всё-таки. Пусть, совершеннейший безумец, скорее всего, живущей с мамой, одинокий и отвергнутый обществом, но тем не менее – человек. Вскоре я понял, что если поддерживать с ним диалог, то это непременно затянется. Именно поэтому с некоторых времён я стал каждый раз предлагать ему всё записывать на официальном бланке. Его это несказанно радовало и воодушевляло.
Он записал и снова вопросительно на меня посмотрел.
– Изумительно, – восхитился я. – Сдав пять килограмм картошки, получается целая одна шуба.
– Именно! – восторженно заявил товарищ Хвостов и продолжил: – Ведь есть же такой закон «12 квадратных метров на человека»?
– Возможно…
– Если на человека приходится меньше метров квадратных, то пусть Государство ему доплачивает за каждый недостающий.
– Картошками или шубами? – спрашиваю.
Товарищ Хвостов размышляя, взволнованно задёргал ручкой над листом, а затем торжественно воскликнул:
– Шубами!
– Браво! Пишите!
Он тут же начал яростно записывать эту удачную мысль.
– Что ещё?
– Шубы – это слишком мелко, – лихорадило его. – Надо брать более глобально: один килограмм вещей по тридцать рублей!
– Любых?
– Хороших… Например: килограмм хороших носков с начёсом равен одному килограмму соболиной шубы… Да-да. Как же я…
Мысли товарища Хвостова оказались настолько искромётны и быстры, что он едва успевал их записывать и, кажется, запутался. Потом начал рисовать эмблему Чемпионата мира по футболу в России. Это было уже слишком.
– Замечательно, – строго сказал я и быстро выхватив, спрятал исписанный им лист в стол. – Весьма необходимые законопроекты. На сегодня хватит. Всего доброго.
Ручка в его руках всё ещё дрожала. Он был преисполнен инициативами. Казалось, он не угомонится, пока я как минимум не позвоню во всемирный валютный фонд или в ФИФА. Но я был непреклонен.
– Пожалуй, мне пора, – сдался он. – Ведь главное, чтобы экономика была экономной.
И ушёл, спрятав ручку в свой стильный женский пуховик.
Я же достал его «Дело» со всякими законопроектами. Читаю:
«За сруб ёлки под новый год сажать негодяя на 31 год! Как дней в декабре», «У купюры две стороны, а значит, сто рублей это на самом деле двести рублей!», «Заработная плата должна измеряться в среднемесячной купюре 2500 рублей за один килограмм труда. Перекидал сугроб – получи свои законные сто тысяч!» и так далее.
Овации.
Храбрости безумцев поём мы песню.
Телеграмма с работы
Люди сейчас делятся на три категории:
1) Те, кому оплачиваемая самоизоляция нравится
2) Те, кому она решительно не нравится
3) И те, кто продолжает работать.
Я отношусь к третьей категории и завидую тем, кто сейчас вынужден сидеть дома. Да-да. А вот тех, кто при таком раскладе не может находится в родных стенах, кривит рожей и скулит, что он на работу хочет – я не понимаю.
*Уже примерно здесь у некоторых закипает говно: Иль, труд облагораживает человека! А ты, со своим домоседством превратишься в обезьяну! Чего дома сидеть, жизнь – это движение! Сколько уже можно самоизолироваться!
Сколько угодно, если при этом на карточку приходит зарплата.
Но для некоторых затянувшаяся самоизоляция – испытание. Таким людям надо обязательно ходить на работу, что-то там делать, чем-то заниматься… Ну, не может человек найти себе занятие дома.
Рассмотрим две основные причины хождения на работу:
1) Зарабатывать деньги
2) Потому что дома нехуй делать
Понятно, что одно другому не мешает, типа мне и дома делать нехуй и как раз на работу хожу, деньги зарабатываю. Удобно и в целом расклад заебательский. Но лично я устроился на работу исключительно для того, чтобы только зарабатывать деньги. Ходить мне туда не нравится, а особенно присутствовать.
Начну с того, что я всегда найду, чем заняться на самоизоляции, добровольной или вынужденной. Даже ТРУД себе организую, скорее всего, физический. Буду колотить скворечники, а в перерывах писать стихи. Все же помнят выражение: «найди себе оплачиваемое занятие по душе и ты никогда в жизни не будешь работать». Стихи – они нахуй никому не нужны, а вот скворечники можно продавать скворцам. Но это не точно. Оплачиваемое занятие по душе я себе пока что не нашёл, поэтому хожу как все на работу.
*Сразу пусть идут нахуй те, кто скажет: а кто тебе, ебанат, мешает найти оплачиваемое занятие по душе! Подними жопу, думай, действуй, воплощай! А то развёл тут демагогию…
Справедливое замечание. Но как-то не сложилось во мне что-то эдакое инициативное. Мне вечно что-то мешает править миром: то в магазин за сосисками идти, то ботинки порвутся. Я ведь с детства исключительной активностью не отличался. Чаще дома сидел. Даже стишок об этом однажды написал:
«Я словно ленивая жопа
Брожу от дивана к столу.
А потом от стола до дивана,
Но уже по пути что-то жру…».
Я, можно сказать, ещё с детства тренировал и приучал себя к самоизоляции. Книжки читал, из пластилина лепил, рисовал, мастерил, разбирал, и вообще любое занятие превращал в игру.