Я схватил телефон, ведь Лукас уже успешно потушил очередной созданный мною пожар и пролистал список контактов. Дюжина постоянных номеров в Лос-Анджелесе, но я не желаю звонить им, вести на ужин в дорогой ресторан. В этом-то проблема. Все они в какой-то степени имеют отношение к знаменитостям, и все хотят, чтобы я вошел с ними рука об руку в The Grove[5] или ласково потрепал за щечку в The Ivy[6]. К несчастью, я лучше суну свой член в приоткрытую консервную банку, чем исполню их мечты, которые сделают мою сексуальную жизнь такой же увлекательной, как окрашенная в бежевый стена. Я не сплю с фанатками – слишком их уважаю, и не завожу постоянных отношений – у меня бывшая из преисподней, но об этом позже. Все это означает, что я чаще всего прибегаю к «кискам для компромисса», как я их называю. Одинокие стюардессы, женщины слегка за тридцать, посвятившие свою жизнь карьере, сидящие в баре «Шато», и заезжие туристки, которым наплевать на то, кем я являюсь. Они не всегда одеты с иголочки, но с ними я не чувствую себя так, словно я всего-навсего пластинка, выпущенная звукозаписывающей компанией.
В дверь позвонили. Может, бог услышал мои молитвы и послал мне что-нибудь путное, например, киску, но без тела? Вот за что я бы заплатил хорошие деньги и не продал бы никому – надо записать: карманная вагина от Google. Вот это была бы вещь.
– Ждешь кого-то? – Элфи отхаркнул мокроту в пепельницу на кофейном столике. У него манеры, как у использованного тампона.
Я продолжил листать контакты в телефоне, игнорируя его.
– Чувак! – Лукас толкнул меня в грудь ногой, опять, лежа напротив меня, пользуясь барабанной палочкой, чтобы почесать спину. – Зазнался, что ли? Кто за дверью?
– Смерть с косой. Или Дженна. Что одно и то же. – Я глотнул кока-колу – напиток, не наркотик, к сожалению, продолжая листать список имен.
Фэллон.
Иди к черту, Фэллон.
Я собирался трахнуть ее. Снова. Но в этот раз поставлю на четвереньки, в наказание за содеянное – ведь она сделала тату с моим именем на лодыжке, ставшим для нее оковами. У меня огромный список всего того, что мне задолжала Фэллон Лэнкфорд, и она вернет мне все сполна, ведь глубоко внутри она все еще любит меня. Это написано у нее на лице. Лицо, которое с годами все больше подходит стандартам Голливуда: пухлые губы, аккуратный носик, длинные ресницы. Я помню девчонку, скрывающуюся за этой маской, которая была без ума от меня. Проблема в том, что больше всего на свете она мечтала о славе.
Блэйк встал и направился к двери. Выглядел он так, словно собирался на войну: каждый его мускул был напряжен. Блэйк и Дженна все время не сходились во взглядах, и я никогда не видел смысла заставлять их играть по правилам. Я услышал голоса исходящие от входной двери. Рычание, раздражение, а затем металлический смешок Дженны, собиравшейся, кажется, плюнуть в лицо. Спустя несколько секунд оба вошли внутрь, позади них был кто-то еще.
Девушка.
Незнакомая.
Очередная чертова нянька.
Она вошла в квартиру, свет множества ламп освещал ее лицо, и все, о чем я мог думать, это как быстро я избавлюсь от нее. Она выглядела… нормально. Не в моем вкусе. Дженна находила таких, которые своей внешностью не вызывали у меня жуткий стояк, но все равно были достаточно симпатичными, чтобы я был вежлив с ними. Эта же была определенно ниже среднего роста. Дюймовочка с оливковой кожей, маленькой грудью и острым носиком. Длинные волосы цвета голубого льда – если бы мне нужна была хипстерша, я бы выбрал одну из тысяч кричащих фанаток, пытающихся пробраться за кулисы. Я был не совсем уверен, что на ней надето, но счел бессмысленным верить в то, что на самом деле она заплатила за это. Винтажное оранжевое платье с расклешенными манжетами и цветочной вышивкой едва прикрывало ее острые коленки. Какого черта я знаю, что означают эти слова, спросите вы? Потому что моя бездушная задница рекламировала «Armani» и «Balmain», чтобы поддерживать свою страсть к наркоте, на фоне которой Чарли Шин[7] показался бы просто бойскаутом.
Добро пожаловать в мой дурдом, Новенькая. С этого момента начинается ухабистая дорожка.
Я сделал еще один глоток колы и стиснул зубы. Новенькая канет в Лету через неделю максимум, как и остальные няньки до нее. Я в этом уверен. Я почти нажал на имя Фэллон – почти – но все же, хмурясь, спрятал телефон в задний карман.
Не сейчас.
Не здесь.
Не на глазах у всех этих придурков.
Дженна, первая стерва в Северной Америке, скрестила руки на груди и наградила меня таким испепеляющим взглядом, что чуть не подожгла все вокруг.
– Привет, Ал. Продолжишь просиживать диван и пердеть или поздороваешься с новой сотрудницей?
Я уважал Дженну. Она была единственной среди «костюмчиков», кто не спрашивал о сексуальных предпочтениях, не просил позировать для фото или не требовал пони на день рождения. Вот первая причина, почему я согласился на предложение о няньке во время турне «Письма Покойника». Предполагалось, что эта должность была занята два месяца назад, когда я покинул реабилитационный центр, но для начала мне, конечно же, пришлось заставить девять других нянек сбежать в слезах. А одна даже переехала в другой штат, чтобы нас разделяло расстояние побольше. Я надеялся, что к восьмой няне Дженна бросит эту затею, но она не сдавалась.
Дело в том, что я тот еще упрямец.
Я неохотно оторвал свою задницу от дивана и поковылял в сторону гостей.
– Для справки, – я затянулся сигаретой, выдыхая дым из ноздрей, как разъяренный бык, – Элфи в ответе за сомнительный аромат. Он не может без мексиканской кухни, когда приезжает в Лос-Анджелес.
– Чувак, ты прав. Не могу без нее. – Элфи загоготал с дивана, дополнив предложение отрыжкой. «Тако за мир во всем мире! Я должен основать некоммерческую организацию».
Я протянул новенькой руку. Мой рост – метр восемьдесят. Она – примерно метр пятьдесят. Можно сказать, она мне до пупка, что очень удобно, если бы я хотел заняться с ней сексом. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом. Ее глаза, в отличие от волос, были темно-синими. И дикими. Глубокими, как хорошо звучащий аккорд.
Не совсем скучная. Отлично, крошка.
– Алекс Уинслоу.
– Инди Беллами.
– Тебя зовут Инди? – Я оценил ее с ног до головы. Ее маленькая потная ладошка пыталась пожать мою большую и холодную.
– Индиго. Как цвет.
– От этого лучше не становится, – усмехнулся я. Фактически потеряв к ней интерес, я выпустил дым в открытое окно и облокотился о стену, пытаясь вспомнить, о чем хотел спросить Дженну. Что-то про рекламу, в которой я снимался в середине года. «Versace»? «Pepsi»? Разницы никакой.
– Рада это слышать. Я с нетерпением ждала твоего мнения о моем имени, – сказала Инди.
Она все еще была здесь.
Она здесь, и она ответила мне.
Какого хрена?
Дженна пошевелилась где-то на втором плане, доставая телефон из сумочки от «Hermes» и просовывая его между нами.
– Вы двое пока узнайте друг друга получше, только чур оставаться в одежде. Мне нужно позвонить. Скоро вернусь. – Ее каблуки противно стучали по полу на всем пути до террасы.
Индиго смотрела на меня отнюдь не как щенок. Я взглянул на нее в ответ, ведь я засранец и игра в гляделки – моя сильная сторона, наряду с сексуальными домогательствами по смс к пожилой женщине, занимающейся благотворительностью.
– Привет. – Я наклонился и коснулся губами уха новенькой. Она не шелохнулась, хотя большинство нянек вздрагивали от этого. Случившееся застало меня врасплох, но не настолько, чтобы я отказался от своей затеи. – Хочешь узнать секрет?
Новенькая не ответила, и я принял ее молчание как знак согласия.
– Я писаюсь в кровать. Каждую. Ночь. Но из-за того, что я нервничаю по поводу турне и все такое, я писаю повсюду. Иногда моча смешивается с соками прошлой девушки, которую я трахал. Я всегда прошу своих помощников заправлять мою кровать, потому что, в отличие от персонала отеля, они подписывают документы о неразглашении. Думаешь, ты справишься, малышка?