Голос вроде знакомый.
– Отцепись, - слабо пискнул я. Никакого желания вставать не было. - Ты кто?
– Открой глаза и посмотри.
Мои веки надо было бы разлеплять с помощью долота, но я пересилил себя и попытался сесть на складном походном ложе из деревянных реек и парусины.
– Каков нахал, а? - добродушно гудел человек, лица которого в полутьме шатра я разобрать не мог. - Пришел, занял чужую постель, выдул мое вино… Кертис, первым же указом тебя придется сослать в рудники Эйглофиата за оскорбление величества.
– Конан? - я, наконец, понял с кем говорю. - Значит, это твоя палатка?
– Чья же еще? Вставай, умойся и иди к Просперо. Будем для завтрашней заварухи диспозицию определять. Наши разъезды доносят, что королевская гвардия в одном переходе от Ортео.
– Не понимаю, - сказал я почти окончательно просыпаясь, - как вы ухитряетесь быть такими спокойными? Словно ничего и не происходит! Государство на грани гражданской войны, целое Великое герцогство объявило о неповиновении королю, самого короля хотят зарезать…
– Никто его резать не будет, - пожал плечами Конан, усевшись на ложе рядом со мной. - Заставим подписать отречение, а потом вы, большие мудрецы в деле несчастных случаев, сделаете так, чтобы их бывшее величество навернулись с лестницы… Честно признаться, я вообще не хочу убивать Нумедидеса.
– Придется, - проворчал я, натягивая сапоги. - Дорога к власти всегда вымощена трупами. Это не мы придумали, не нам этот закон и нарушать. Знаешь сколько смертных приговоров уже составил Гленнор? Подумать страшно! А тебе придется их подписывать. Король должен проявить твердость, короля должны бояться.
– Интересно, почему это Гленнор сам решает, кого карать, кого миловать? - неожиданно резко ответил Конан. - С нами он в этом не советовался.
– Ничего подобного! Во-первых, барон все обсуждает с Троцеро, и Великий герцог, как политик искушенный, целиком с Гленнором согласен - все те, кто может стать нашим явным врагом должны либо умереть, либо навсегда отправиться в отдаленную ссылку со строжайшим надзором. Во-вторых, люди о которых мы говорим так или иначе виновны. На каждого в Латеране есть бумаги, от которых у человека непосвященного волосы дыбом встанут.
– На меня тоже?
– А ты как думал? Сам отлично знаешь, что главная задача любой тайной службы состоит в том, чтобы собирать и хранить знания о людях. Знания, которые в случае надобности можно будет пустить в ход. Возможно, такие слова прозвучат излишне грубо, но невиновных людей в этом мире не существует. Любой, каждый хоть единожды да нарушал писаные законы.
– Точно, - хмыкнул Конан. - Вот я например… И тебе контрабанда, и пиратство на Полуденном побережье, и торговля незаконными товарами, а если вспоминать времена веселой молодости в Шадизаре, то самому стыдно становится. Признаюсь, каюсь всемогущей Латеране однажды я стянул у туранского купца из пояса кошелек с тридцатью империалами Илдиза. Потом, вступив в сговор с жуликом по имени Ши Шелам, украл у офирской графини жемчужное ожерелье. Потом…
– Отрубание руки или пять лет на каменоломнях, - зевнув, определил я.
– Бел-обманщик, и этот человек будет королем Аквилонии!
– Я, между прочим, не напрашивался, - Конан невесело усмехнулся. - Оделся? Пошли к герцогу, нас ждут.
… Может быть тот, кто в будущем прочтет эти воспоминания, воспримет их как хронику непрерывной и болезненной подлости, ибо я впервые решил откровенно рассказать о некоторых особенностях трудов тайной службы Аквилонии, однако слово "подлость" я бы употреблять поостерегся.