Жеребца пришлось придержать - из внутреннего двора городской управы с грохотом выкатились четыре крытых парусиной повозки, запряженные вороными тяжеловозами - обычнейшие фургоны для перевозки больших грузов. На козлах по два человека, каждый вооружен.
Я бы не обратил никакого внимания на повозки - кому интересны эти неповоротливые чудища на колесах? Но внезапный порыв ветра отбросил на мгновение свисающую парусиновую занавесь позади самого последнего фургона и я вполголоса выругался, успев заметить, что содержали в себе невинные торговые телеги. Ящики мелькнули буквально на миг - большущие деревянные коробы из светлых сосновых досок. На желтоватом дереве отчетливо различался знак: в круглом геральдическом щите два стоящих на задних лапах льва, поддерживающих весы.
Эмблема Тарантийского королевского хранилища казны.
Каждый такой ящик строжайше учтен, пронумерован и обит изнутри металлом, за использование герба казначейства без разрешения канцлера положено десять лет каторжных работ в рудниках Киммерийских гор, ящики всегда должна сопровождать охрана "гвардии казны" - специально отобранных служащих государственной канцелярии, в обязанности которых входит охрана "золотых караванов", стекающихся из провинций в столицу.
Хорошо, допустим, что теперь нет денег даже на оплату жалования "гвардии казны" и собранные мытарями налоги везут в Тарантию под надзором каких-то простецов, одетых в крашеную луковым отваром холстину и вооруженных простенькими самострелами. Но тогда почему все четыре фургона уверенно повернули не на Полуденный восход, а на Полночь? Там есть лишь одна дорога - старый торговый тракт на Киммерию с поворотом на перевалы Немедийских гор, к Пограничью и владениям Трона Дракона.
Я заставил жеребца идти шагом - повозки двигались медленно. При выезде из города стража пропустила караван без досмотра, что опять же наводило на подозрения. Меня, между прочим, остановили, потребовав подорожную - повторилась прежняя история с подобострастными взглядами и расшаркиваниями перед большим вельможей из столицы, снабженным бумагами Латераны. За одним исключением.
– С ними, ваша светлость? - десятник хитро мне подмигнул и покосился в сторону уползающих по мощеному тракту повозок. - Как же, понимаем. Сердечное вам спасибо, ваша светлость.
– За что? - поразился я.
– У меня детишек четверо, - просто ответил блюститель. - В других городах, как люди заверяют, страже жалования вовсе не платят, а у нас - сущая благодать. Поклон месьору Камбону истинный благодетель! Да не окажись Латераны, с голоду бы пухли.
Очень оригинально, прямо-таки захватывающе! Как прикажете связать между собой четверых отпрысков усатого десятника городской стражи, Камбона-благодетеля, Латерану, фургоны с "золотыми сундуками", Киммерийскую дорогу и невыплаченное страже содержание? Точнее, выплаченное, ибо помянутые детишки явно не голодают. Бред какой-то! Что происходит в этом Танасуле? Не стоит благодарностей, - хладнокровно ответил я, отправляя свернутый в трубку пергамент обратно в прорезь рукава колета. - Милейший, вот что…
– Что угодно, сударь?!
– Ты здесь до вечера?
– До завтрашнего утра, месьор граф!
– Запомни: если я не вернусь до темноты, отошли верного человека к месьору Камбону. Улица короля Гвайнарда, собственный дом.
– Знаем, ваша светлость. Передать чего?
– Передать, что граф Кертис уехал с… караваном, хотел вернуться к вечеру. По своей воле не вернулся, значит, с ним могло случиться нечто нехорошее. Пускай месьор Камбон пошлет за мной своих людей.