Беспокойство – начальная стадия страха. Это состояние настороженности, сосредоточенного внимания, необходимое человеку для того, чтобы успеть предпринять меры против надвигающейся опасности. Толстой не без иронии разворачивает описание этой мнимой опасности. «Отделавшись от молодого человека, не умеющего жить», Анна Павловна запускает свою «прядильную мастерскую», регулируя громкость разговора в гостиной, чтобы она была равномерной. «Но среди этих забот все виден был в ней особенный страх за Пьера». И предчувствия ее не обманули; как ни караулила Пьера Анна Павловна, он заводит слишком живой разговор с виконтом о Наполеоне. Опытная хозяйка салона применяет все привычные маневры, чтобы утихомирить молодого человека: говорит «страшным шепотом», предлагает перейти к другому столу – ничего не помогает. И теперь мы можем наблюдать эскалацию чувства: от беспокойства, опасения и тревоги оно переходит в страх, а затем в ужас:
«В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету» (Т. 1 Ч. 1. Гл. IV. С. 37).
Работа с беспокойством в психотерапии
Работая с клиентом, жалующимся на беспокойство, психотерапевт первым делом убеждается, не является ли оно сигналом о начинающемся заболевании. Если да, то дальнейшая работа идет в психосоматическом ключе или с другим специалистом.
Но чаще беспокойство появляется у клиентов, как и у Анны Павловны Шерер, в связи с нарушенными ожиданиями. В таком случае вслед за Дейлом Карнеги, еще в 1948 году написавшим книгу «Как перестать беспокоиться и начать жить»10, мы задаем клиенту вопрос: что будет самого страшного, если это случится?
Карнеги говорил, что даже самый худший исход события, о котором мы беспокоимся, на самом деле не так страшен и не способен разрушить нашу жизнь. Отвечая на вопрос, что самого страшного может случиться, мы рисуем в воображении более или менее ясную картину. Увидев ее, мы осознаем, что любые варианты развития событий не приведут к чему-то очень страшному, и жизнь будет продолжаться. Приняв этот факт, мы сможем спокойно принимать какие-либо решения. На этот случай есть пословица: кто предупрежден – тот вооружен.
Кстати, с Анной Павловной тоже не произошло катастрофы. Вот как заканчивает сцену с беспокойством Анны Павловны Лев Толстой:
«В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора. <…>
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения. Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова» (Т. 1. Ч. 1. Гл. IV. С. 37).
7. Беспомощность
В буквальном смысле под беспомощностью понимается неспособность без посторонней помощи справиться с чем-либо, сделать что-либо. В переносном смысле беспомощность – это психологическое состояние пассивности, усвоенное в результате неблагоприятного жизненного опыта. Это слово есть в моем списке чувств, однако назвать беспомощность чувством в полном смысле нельзя, это скорее внутреннее состояние, за которым стоит поведенческий комплекс, вызванный чувством испуга перед трудностями.
Яснее пролить свет на значение слова беспомощность помогает корень, от которого оно образовано путем последовательного присоединения приставок: беспомощный – помощь – мочь (от праслав. *mogti, от которого в числе прочего произошли древнерусское могу, мочи нет). Беспомощность буквально означает «не могу».
Синонимы: бессилие, потерянность, опустошенность беззащитность, уязвимость; растерянность, неуверенность, нерешительность; неспособность, безволие, неумение.
«Напрасное усилие»
Беспомощность может быть объективной либо субъективной, я выбрала два эпизода для иллюстрации беспомощности как первого, так и второго вида. В первом случае это сцена, в которой умирающий граф Безухов после нескольких ударов теряет способность контролировать тело. Он даже не может донести свою просьбу до окружающих, только верный слуга способен догадаться, чего хочет больной:
«Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шепотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул» (Т. 1. Ч. 1. Гл. XX. С. 101).
«Честное слово!»
Другой вид беспомощности – так называемая приобретенная (выученная) беспомощность. Это такое состояние, при котором человек не предпринимает попыток к улучшению своей жизни, хотя имеет такую возможность.
Так, Лев Толстой неоднократно описывает беспомощность любимого своего героя Пьера Безухова в те моменты, когда физически он может действовать, но недостаток воли, потворство низменным инстинктам и усвоенные от отца модели поведения удерживают его от зрелого поступка.
Так, в начале романа Пьер, вернувшись из-за границы, живет в Петербурге три месяца и никак не определяется, кем ему быть. Наконец Андрей Болконский заводит с Пьером дружеский разговор на эту тему и получает от Пьера обещание перестать кутить и выбрать себе занятие:
«– Выбери, что хочешь; это все равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и все…
– Que voulez-vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes!11
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin12, не понимаю! <…>
– Знаете что! – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!» (Т. 1. Ч. 1. Гл. VI. С. 46).
И далее, оставшись наедине с собой, Пьер заводит сам с собой диалог, в котором находит аргументы для того, чтобы снова отправиться кутить. Этот диалог, написанный не без тонкой иронии автора, типичен для юношеского возраста, когда наблюдается философская интоксикация сознания, приводящая к ценностному релятивизму – то есть относительности всех ценностей. Такие раздумья неминуемо ставят молодого человека в тупик, лишая активной позиции, и он снова не способен вырваться из созданного им же самим замкнутого круга: